Общественный совет южного берега Финского залива

Проектировка реактора, строительство, поставки урана и важная доля в финансировании. России принадлежит ведущая роль в создании АЭС, которая станет самой северной в Финляндии. Строительные работы в Пюхяйоки под Оулу уже начались. Но разрешения на строительство АЭС ещё нет.

Проектировка реактора, строительство, поставки урана и важная доля в финансировании. России принадлежит ведущая роль в создании АЭС, которая станет самой северной в Финляндии. Строительные работы в Пюхяйоки под Оулу уже начались. Но разрешения на строительство АЭС ещё нет.

«То, что происходит в Финляндии, вызывает ещё больше вопросов, чем поведение атомной промышленности дома в России», – говорит Олег Бодров, известный эксперт по российскому атомному комплексу. Бодров является председателем Общественного совета южного берега Финского залива – экологической организации, большинство членов которого из района Санкт-Петербурга.

«По российским законам никто не может начинать строительные работы без окончательного разрешения на строительство атомной электростанции», – объясняет Бодров, укоризненно покачивая своей головой в знак неодобрения того, что происходит в Финляндии.

Мощные грузовики уже перевозят грунт и скальную породу на площадке у берега Финского залива, где компания «Fennovoima» планирует построить АЭС. Возводятся здания. Как уже сообщалось, Управление радиационной и ядерной безопасности Финляндии STUK задерживает разрешение, которое, скорее всего, не будет готово до конца 2018 года.

Проект атомной электростанции вызывает множество вопросов в Финляндии.

«Деньги наших пенсионеров»

Некоторая часть финансирования АЭС, в которой на долю дочерней компании российского государственного Росатома «RAOS Voima» приходится 34%, берётся из Фонда национального благосостояния.

«Они играют с деньгами наших пенсионеров», – говорит Олег Бодров.

Эти суммы, считает он, находятся под большим риском: «Атомная электростанция в Финляндии никоим образом не окупится для России. Все прогнозы на будущее показывают, что альтернативная энергетика будет вырабатывать более дешёвую электроэнергию, чем ядерные реакторы».

Олег Бодров, живущий в закрытом городе Сосновый Бор, обладает знаниями из первых рук. На протяжении десятилетий он отслеживал происходящее на Ленинградской АЭС. Через несколько недель будет сдан в эксплуатацию новый реактор ВВЭР-1200. Этот реактор аналогичен тому, который будут строить на севере Финляндии.

В России нет прозрачности

«Российская атомная промышленность – закрытое общество. В ней заняты тысячи людей, живущих часто в закрытых городах, где недостаёт прозрачности  в финансировании и технологии, – объясняет Бодров. – Сегодня Россия экспортирует свой проект новейшего и крупнейшего реактора за границу. Только чтобы поддержать своё собственное сообщество сотрудников атомной отрасли».

«Сегодня в России около четырёх миллионов пенсионеров находятся за чертой бедности. Им необходимы деньги, а не субсидирование атомной промышленности в других странах».

В «Fennovoima» сообщают, что строительство АЭС как таковой начнётся в 2019 году, а её коммерческая эксплуатация – в 2024-м.

Как сказал ранее в разговоре с Barents Observer’ом представитель компании, расходы на строительство составят 6,5-7 млрд евро. АЭС будет вырабатывать электроэнергию по цене 50 евро за МВтч, которая, по информации компании, со временем должна будет снизиться.

Поскольку АЭС будет поставлять электроэнергию своим собственникам, проект будет приносить выгоду на протяжении планового 60-летнего срока эксплуатации, заверили в «Fennovoima».

Акционеры меняются

«Fennovoima» будет поставлять электроэнергию по себестоимости владельцам проекта пропорционально их долям. Владельцы, однако, меняются. В начале января региональная ежедневная газета «Vasabladet» сообщила, что г. Хельсинки и «Vanda Energy» рассматривают вопрос о выходе из «Fennovoima». «Vanda Energy» принадлежит 5% «Fennovoima» и 7% «Voimaosakeyhtiö», одного из крупнейших акционеров «Fennovoima».

Российский Фонд национального благосостояния обещал «Fennovoima» инвестиции в размере 150 млрд рублей (2,1 млрд евро), но на сегодня, по информации «Коммерсанта», переведено только 800 млн. евро. Кроме того, Росатом пытается привлечь дополнительное внешнее финансирование. Совкомбанк готов предоставить проекту кредит на 500 млн евро, пишет газета.

Вторичный уран с Кольского полуострова

Урановое топливо для реактора будет поставлять также Росатом.

В приложении к заявке на строительство «Fennovoima» сообщает, что остановила свой выбор на переработанном урановом топливе на первые годы эксплуатации АЭС.

Это уран, извлечённый из ядерного топлива, ранее выгруженного из реактора. Сегодня в России имеется одно предприятие по переработке – ПО «Маяк» на Южном Урале. Здесь перерабатывается всё отработавшее топливо с военных атомных подводных лодок и гражданских атомных ледоколов, базирующихся на Кольском полуострове, а также топливо из реакторов ВВЭР-440.

Олег Бодров предупреждает финское правительство об этой сделке и говорит, что Финлнядия должна более пристально изучить, как работает перерабатывающая промышленность в России.

«Переработка топлива с подводных лодок и ледоколов с Кольского полуострова даёт большое количество ядерных отходов. Часть отходов жидкая, и с «Маяка» утечка может попасть в речную систему, связанную с рекой Обью и далее с речным водотоком достичь Арктики. Обь впадет в Карское море.

«Строительство АЭС в Пюхяйоки в Финляндии – плохая идея не только в социально-экономическом смысле. Это ещё и экологический риск – в Финляндии, России и Арктике», – говорит Олег Бодров.

Российская организация Бодрова вместе с норвежскими «Друзьями Земли» и финским «Гринписом» в настоящее время работает над проектом популяризации сотрудничества с сфере возобновляемой энергетики через границы между Россией и северными странами.

Thomas Nilsen

В понедельник 18 декабря 2017 г. вечером произошел пожар в Сосновом Бору, в центре ядерного кластера южного берега Финского залива http://www.interessant.ru/people/pozhar-u-lieninghradskoi-at . Горели отходы на территории ЭКОМЕТ-С – крупнейшего в Европе завода по переплавке металлических радиоактивных отходов.

Судя по сообщениям СМИ, пожар был потушен силами пожарного расчета.

В тот же вечер Дмитрий Бойцов, начальник отдела природопользования и экологической безопасности администрации Соснового Бора выезжал по сигналу горожан на берег реки Глуховка в городской черте Соснового Бора. Там, по его словам, был сильный запах горящего пластика. При этом ветер дул со стороны Экомет-С в 4 км от реки.

Источник горения г-ном Бойцовым не был обнаружен. Только 20 декабря от Олега Бодрова, автора этого  сообщения,  ответственный чиновник муниципалитета  узнал о ЧП  на Экомет-С.

20 декабря, через 2-е суток после пожара,  представители Общественного совета южного берега Финского залива побывали рядом с Экомет-С.  Замеры радиации не выявили превышения фоновых значений.

Возникает ряд вопросов:

1. Что за отходы горели на территории радиационно-опасного объекта Экомет-С?
2. Почему они загорелись?
3. Не были ли радиоактивными эти отходы?
4. Насколько были безопасны для природных объектов и людей продукты горения, достигшие городской черты?
5. Почему уполномоченный за экологическую безопасность атомного города Сосновый Бор не был экстренно проинформирован о случившемся?

В настоящее время на территории Соснового Бора, в нескольких сотнях метров от места пожара, запускается новый экспериментальный энергоблок Ленинградской АЭС-2 с реактором ВВЭР-1200. Это означает более высокую вероятность чрезвычайных ситуаций.  При этом, более 6 миллионов человек, живущих в радиусе 100 км, не имеют независимого оперативного источника информации о возможных выбросах и сбросах.

Такую независимую от атомных предприятий Региональную экологическую лабораторию Росатом прекратил финансировать 15 лет назад.  Она была закрыта.

Поэтому, недавняя ситуация с повышенными концентрациями радиоактивного рутения-106 в районе завода по переработке отработавшего ядерного топлива  ПО «Маяк» в ЗАТО Озерск Челябинской области, может повториться и в Сосновом Бору, рядом с пятимиллионным Санкт-Петербургом.

Нужна независимая международная система оперативного информирования о радиационных инцидентах для защиты природы и людей.

Б.Е. Серебряков, к.ф.-м.н., Москва: Мне посчастливилось участвовать в работе международной конференции «Вывод из эксплуатации АЭС…» [1], которая проходила в Петергофе со 2-го по 4-е октября 2017 года. Выражаю искреннюю благодарность организаторам Конференции за мое приглашение. В данной статье изложены личные воспоминания, размышления и предложения, связанные с работой Конференции по выводу АЭС из эксплуатации. В статье затронуты следующие темы: краткая история и концепция вывода из эксплуатации, цементирование жидких радиоактивных отходов и переработка ОЯТ, проблема облученного графита и организация на станциях пунктов захоронения отходов небольшой активности.

Немного истории

Тридцать лет назад в Институте биофизики (ИБФ) Третьего главного управления Минздрава СССР была образована лаборатория по снятию АЭС с эксплуатации (тогда употреблялся термин «снятие с эксплуатации», а не «вывод из эксплуатации»). Лаборатория была организована по инициативе зам. директора ИБФ Евгения Васильевича Девятайкина, он ее и возглавил. Тогда работы по снятию АЭС с эксплуатации проводились также другими организациями, с которыми лаборатория ИБФ сотрудничала. К сожалению, в 1991 году Евгения Васильевича не стало, и лаборатория была расформирована. Потом начались лихие 90-е и работы по снятию АЭС с эксплуатации затихли и в других организациях.

Меня взяли в эту лабораторию в 1988 г. для проведения расчетов распространения радионуклидов в воздухе при проведении работ по снятию АЭС с эксплуатации, а также расчетов миграции радионуклидов в подземных водах при захоронении радиоактивных отходов. Чем, в основном, до сих пор и занимаюсь.

Наша лаборатория занималась Чернобыльской, Армянской и Белоярской АЭС. На объекте «Укрытие» Чернобыльской АЭС проводилось бурение горизонтальных и наклонных скважин вблизи аварийного реактора с целью удовлетворения любопытства науковцев. Сотрудники нашей лаборатории провели радиационно-гигиеническое обследование условий работ, было сделано заключение, что буровые работы следует остановить из-за недопустимого облучения буровиков. Помнится, был большой скандал из-за остановки этих работ.

По ЧАЭС я занимался расчетами миграции радионуклидов из подреактрного пространства и кабельных каналов в грунтовые воды, рассчитывал поступление радионуклидов из пруда-охладителя в р. Припять, рассчитывал аварийные и текущие выбросы на объекте «Укрытие». Лет через 5 после проведения расчетов я нашел статью [2], где была приведена активность стронция-90 в грунтовых водах в районе промплощадки порядка 10^-9 Ки/л, у меня получилась активность того же порядка.

В то время Курчатник давал величину выброса из объекта «Укрытие» 0,3 Ки/год, у меня получилось десятки, до сотни Ки/год. Было забавно, что в 1996 г., в день 10-летия аварии по программе «Время» Первого канала объявили, что украинские ученые получили величину выброса из объекта «Укрытие», равную десяткам Ки/год. Прошу прощения за хвастовство.

Эти расчеты проводились для обоснования сооружения «Укрытия-2», которое к настоящему времени в основном построено в виде арки, которую надвинули на 4-й блок, закрытый старым саркофагом, вентиляционную трубу удалили. Тогда, кроме сооружения еще одной оболочки над объектом «Укрытие», рассматривался весьма своеобразный план: залить все радиоактивные развалы 4-го блока бетоном, потом все это распилить алмазными пилами с дистанционным управлением и вывести на захоронение.

Работы нашей лаборатории по Армянской АЭС проводились с целью запуска ее в эксплуатацию, т.к. станция была остановлена из-за землетрясения. Поведение персонала станции при землетрясении описано в Википедии: «Сразу после землетрясения практически весь местный персонал покинул Армянскую АЭС. В связи с отсутствием оперативного и ремонтного персонала возникла угроза перегрева реактора. Для предотвращения аварии Совет Министров СССР и Минатом СССР немедленно перебросили на Армянскую АЭС персонал с других АЭС, главным образом с Кольской АЭС».

Наши сотрудники обнаружили, что Армянская АЭС оказалась весьма чистой, но все что можно было украсть, было украдено, даже вырезали трубопроводы большого диаметра. В Википедии про весьма своеобразный вывод станции из эксплуатации написано более завуалировано: «После остановки ААЭС на блоке № 1 в корпусах парогенераторов были сделаны по 2 выреза диаметром ~ 1 м (для металловедческих исследований). В результате этого блок № 1 был приведён в негодность (восстановить парогенераторы невозможно, а замена стоит очень дорого). Оборудование блоков АЭС было частично разукомплектованно и продано».

Белоярскую АЭС построили недалеко от поселка геологов Шеелит, где я тогда жил, нам это очень не нравилось, хотя появилась возможность приобщиться к цивилизации и учиться в нормальной школе. Даже будучи пацанами, мы понимали, что затраты на строительство станции во много раз превышают возможную пользу от нее, тем более, что вместе со станцией строился поселок, а сейчас город Заречный. Наши опасения, что от атомщиков нельзя ожидать ничего хорошего, подтвердились: по решению администрации Заречного поселок Шеелит в 2011 году был уничтожен.

В 1990 г. мы были на Белоярской АЭС по вопросам снятия ее с эксплуатации, тогда уже оба первых реактора были остановлены, а топливо выгружено. Мой школьный товарищ Володя Мышкин, работая на станции, участвовал в извлечении стержней из реактора, некоторые из них рвались, тогда в канал заливали эпоксидку, опускали арматурину и все это выдергивали. Сколько осталось просыпей — не известно. Эта работа, скорее всего, сопровождалась переоблучением персонала. Когда мы были на остановленном реакторе, мне припомнилось, как нас школьников водили на экскурсию на тогда еще не запущенный реактор: прошло почти 30 лет, а вроде ничего не изменилось.

Руководил работами по снятию с эксплуатации Белоярской АЭС главный инженер О.М. Сараев. На станции была организована группа по снятию АЭС с эксплуатации, которую возглавлял В.А. Махов. Настоящим энтузиастом этого дела припоминается Игорь Игоревич Колтик, который тогда возглавлял отдел по радиационной безопасности, подробнее о нем можно узнать по ссылке: http://gazeta555.narod.ru/1669/13.html

Группа по снятию станции с эксплуатации занималась изучением графитовой кладки реактора, которая приобрела бочкообразную форму, занималась созданием роботов и другой работой связанной со снятием станции с эксплуатации. Тогда на станции проводилась дезактивация нержавейки в небольшой плавильной печи, коррозионные радионуклиды (радиоизотопы цезия и др.) выводились из расплава, а наведенные нуклиды (радиоизотопы кобальта и др.) оставались. Навряд ли что-нибудь изменилось с тех пор при переплавке металла на «Экомет-С», который является основной организацией в стране по переработке загрязненного металла.

На основании вышеприведенного можно заключить, что проблема вывода АЭС из эксплуатации не нова, имеет свою историю, которую нужно учитывать в настоящее время.

Вывод АЭС из эксплуатации в настоящее время

Чтобы писать о выводе АЭС из эксплуатации надо представлять специфику проблем. Я с 2001 года до недавнего времени довольно тесно сотрудничал с Всероссийским научно-исследовательским институтом по эксплуатации атомных электростанций (ВНИИАЭС). За это время выполнил расчетно-теоретические работы по оценке безопасности различных объектов для 9-ти из 10-ти отечественных станций, в основном, по могильникам отходов и по объектам окружающей среды, загрязненных при разного рода авариях. Самое большее количество работ было выполнено для Нововоронежской АЭС, на втором месте – Белоярская АЭС. Представляется, что у меня есть моральное право вынести свои рассуждения на божий свет.

О концепции вывода АЭС из эксплуатации

На Конференции довольно много говорилось о концепции вывода АЭС из эксплуатации, выражалось недовольство, что «Росатом» до сих пор не представил в открытом доступе такую концепцию. В презентации [3] есть ссылка на концепцию «Концерна Росэнергоатом» за 2010 год, эту или другую концепцию хотели получить участники Конференции – не знаю. Возможно, такой интерес связан с тем, что общественные организации разработали свою концепцию в 2008 году [4] и хотят увидеть то же от «Росатома». Насколько мне известно, руководящим документом при выводе из эксплуатации является не концепция, а утвержденная программа работ, несколько таких программ приведено в [3].

Концепция — дело хорошее, когда известно финансирование работ. Например, в своем докладе представитель Литвы В.Н.Кузнецов сказал, что на вывод из эксплуатации Игналинской АЭС Евросоюз выделил более 2,5 млрд. евро, но для окончательного вывода требуется еще 800 млн. евро. На вывод какой-нибудь российской станции из эксплуатации таких денег «Росатом», конечно, не даст. На Конференции прозвучало, что нерегулярное финансирование составляет только несколько процентов от требуемого.

Из материала первого раздела статьи следует, что способы вывода из эксплуатации Чернобыльской, Армянской и Белоярской АЭС значительно различались. Это, конечно, утрирование, но и для каждой из 10-ти российских станций существуют особенности вывода из эксплуатации, которые общая концепция учесть не в состоянии, поэтому в [3] упомянуты концепции для отдельных станций.

При мизерном финансировании и при значительных различиях станций создавать какую-то общую концепцию с рассуждениями о цвете лужаек и т.д. особого смысла нет. Каждому ясно, что кроме «коричневых лужаек» в России ничего быть не может. Представляется, что для каждой станции следует установить приоритет и/или очередность работ, которые должны выполняться при появлении финансирования, даже до начала официального вывода из эксплуатации.

По-моему, переработка жидких радиоактивных отходов (ЖРО) путем цементирования должна выполняться в первую очередь, т.к. утечки ЖРО на АЭС происходят постоянно. В презентации [3] есть перечисление первоочередных задач при выводе из эксплуатации для трех станций, но только для Ленинградской АЭС написано, что ведутся работы по переработке ЖРО путем цементирования. Эти работы были начаты еще до официального вывода станции из эксплуатации, такой опыт следует распространить на все отечественные АЭС, обоснование такого предложения в следующем разделе.

Отверждение ЖРО путем цементирования

Самым большим открытием для меня на Конференции явилось сообщение о том, что на Лениградской АЭС проводится отверждение ЖРО путем цементирования, которое прозвучало в докладе зам. директора этой станции С.М.Ефименко. Дело в том, что считалось незыблемой аксиомой, что цементирование ЖРО на отечественных АЭС в принципе невозможно из-за большого содержания в них нитратов и других солей, если жидкость смешивать с цементом, т.е. проводить гомогенное цементирование.

Согласно докладу С.М. Ефименко на ЛАЭС решили эту проблему очень просто: ЖРО очищаются ионообменными смолами. Эти смолы подвергаются гетерогенному цементированию, а оставшийся раствор с нитратами выпаривается до образования сухих солей. Общая активность этих солей согласно [5] примерно в 3000 раз меньше общей активности ЖРО, а удельная активность солей составляет около 1000 Бк/кг, она, в основном, связана с цезием-137 и кобальтом-60 примерно в равном соотношении.

При более близком знакомстве с процессом все оказалось значительно сложнее. Согласно [6] процесс разбит на две основные части: вначале проводится выделение кобальта-60, а потом выделение цезия-137. Кобальт в ЖРО находится в виде комплексных соединений с органикой, поэтому вначале проводят разрушение этих соединений путем окисления, затем проводится три фильтрации и два соосаждения, в результате получается шлам, содержащий кобальт-60. Выделение цезия-137 проводят путем двойной ионоселективной сорбции цезия. Существенное замечание, в [6] не упоминается о гетерогенном цементировании шлама и сорбентов. В данной статье полагается, что это цементирование проводится, тем более, что на схеме, приведенной в [3], этот процесс показан.

Цементирование ЖРО является главным способом кондиционирования среднеактивных жидких отходов. В США гражданские ЖРО цементируются в виде цилиндров, которые снаружи покрыты чистым цементом толщиной 15 см и в таком виде захораниваются в приповерхностных могильниках. Активность зацементированных ЖРО сравнительно большая и в США они относятся к классу С, самому высокому классу, который можно захоранивать приповерхностным способом, более того, практически все отходы класса С являются зацементированными ЖРО.

Таким образом, технология цементирования ЖРО на ЛАЭС соответствует передовому мировому уровню подготовки отходов к захоронению. Однако такая технология не используется на всех отечественных станциях. Согласно [7] только еще на Кольской АЭС ЖРО перерабатываются на установке ионоселективной очистки. Согласно [8] только осадок со стадии фильтрации поступает на цементирование, отработавший сорбент не цементируется, а отправляется зачем-то на длительное хранение.

На остальных отечественных АЭС согласно [7] приняты следующие способы отверждения ЖРО:

• на Балаковской АЭС действуют установки глубокого упаривания кубового остатка ЖРО (типа УГУ-500) и установка битумирования;
• на Калининской АЭС для переработки ЖРО действует установка битумирования;
• на Курской АЭС ЖРО перерабатываются на установке концентрирования типа УГУ;
• на Нововоронежской АЭС ЖРО перерабатываются на установках концентрирования типа УГУ.

Битумирование РАО в настоящее время не считается приемлемым способом кондиционирования из-за пожароопасности, биодеградации при захоронении, и большой скорости выщелачивания радионуклидов, которая заметно больше, чем у зацементированных РАО.

Но еще более неприемлемым является глубокое упаривание кубового остатка до солевого концентрата, который в горячем расплавленном состоянии заливается в металлические бочки, превращаясь после охлаждения в монолит, называемый плавом. Этот тупиковый путь создаст будущим поколениям большие проблемы по переводу плава в безопасное состояние. Обращение с этими бочками требует физзащиты из-за очень большой мощности дозы. Оставлять бочки на промплощадке станции после вывода ее из эксплуатации недопустимо.

Можно сделать следующие выводы:

• битумирование ЖРО, а тем более глубокое упаривание, создадут очень много проблем для будущих поколений и в обязательном порядке должны быть остановлены на всех отечественных АЭС;
• на всех станциях должно быть внедрено цементирование ЖРО, как на Ленинградской АЭС с цементированием шлама и сорбента;
• следует рассмотреть возможность включения в цементную отходосодержащую матрицу и загрязненных фильтров, регенерация которых невозможна или нецелесообразна;
• следует разработать технологию создания на поверхности отходосодержащей матрицы слоя чистого цемента толщиной до 20 см;
• весь созданный плав должен быть расплавлен, растворен и переработан до цементирования.

Только в этом случае вывод АЭС из эксплуатации будет соответствовать международному уровню.

Обращение с сухими солями

Выше была приведена активность сухих солей около 1000 Бк/кг, согласно ОСПОРБ-99/2010 эти соли не могут быть полностью выведены из под радиационного контроля, они могут рассматриваться, как материалы ограниченного использования. В [8] предложено использовать эти соли для извлечения бора. Из-за большого содержания в них нитратов их, в принципе, можно использовать как удобрение для технических культур, или в семеноводческих хозяйствах. Например, я рассчитывал возможность такого использования илов озер в Свердловской области, загрязненных стронцием-90 при взрыве хранилища ЖРО на ПО «Маяк» в 1957 году.

Однако, наиболее целесообразно отнести соли к отходам, загрязненными радионуклидами, именно так они рассматриваются в материалах по ОВОС [6]. В этих материалах соли по химической опасности относят к токсичным промышленным отходам III класса опасности, для которых предполагается длительное хранение в трех ангарах. По радиационной опасности соли в [6] относят к очень низкоактивным отходам (ОНАО) согласно санитарным правилам СП 2.6.6.2572-2010 «Обеспечение радиационной безопасности при обращении с промышленными отходами атомных станций, содержащих техногенные радионуклиды».

При выводе АЭС из эксплуатации, возможно, потребуется  захоронение солей, при этом возникнет две проблемы: хорошая растворимость солей и возможное содержание кобальта-60 в виде комплексных соединений, которые не сорбируются грунтами. Цезий-137 в соленом растворе тоже плохо сорбируется. Согласно санитарным правилам СП 2.6.6.2572-2010 такие отходы захоронению не подлежат, соли нужно будет перевести в нерастворимые вещества, и подождать лет 15-20 до распада кобальта-60.

Строительные нормы и правила СНиП 2.01.28-85 допускают захоронение растворимых токсичных отходов III класса опасности, коэффициент фильтрации вмещающих пород должен быть менее 10^-5 м/сут. Но следовать этим нормам и правилам нельзя, они написаны специалистами по искусственным водоемам, поэтому в них основное внимание уделяется потерям воды на фильтрацию из карт вниз в грунтовые воды. Следуя этому требованию, полигоны токсичных отходов иногда размещают в слабопроницаемых породах, обычно в глинах, при этом происходит растекание загрязненной воды по поверхности, что и наблюдается на полигоне Красный Бор в Ленинградской области.

Поэтому, если возникнет необходимость захоронения растворимых солей, то верхний экран следует сделать из специальной полимерной пленки, только такой экран  способен обеспечить значимое уменьшение инфильтрационных потоков через отходы. Глубина от отходов до уровня грунтовых вод должна быть не менее 5 м.

Переработка отработанного ядерного топлива

На Конференции были выступления горячих сторонников переработки отработавшего ядерного топлива (ОЯТ). Это вызвало недоумение у представителя США: «Зачем делать то, что явно невыгодно»? В США ОЯТ считается радиоактивными отходами, которые собираются захоранивать в хребте Юкка Маунтин. Майкл Мейснер, бывший директор АЭС Мэн Янки, он же руководил выводом станции из эксплуатации до состояния «зеленая лужайка», высказал свою, иную точку зрения, что ОЯТ следует хранить, передавая из поколения в поколение, каждое поколение найдет что-то новое в безопасности обращения с ОЯТ. По-моему, вполне здравый подход, который нам не грех перенять.

По поводу явной невыгодности переработки ОЯТ Михаил Задорнов, если был бы жив, то сказал бы: «Ох, и тупые эти американцы, как это невыгодно, очень даже выгодно для работников ПО «Маяк» и других оборонных предприятий, от переработки ОЯТ у них зарплаты под 100 тысяч и пенсии за 40 тысяч, а у чиновников из «Росатома» зарплаты вообще за миллион». Правда это все за счет детей, пенсионеров, врачей, учителей и других бюджетников, но когда на них у нас обращали внимание.

Переработка ОЯТ на ПО «Маяк» ведется с загрязнением р. Течи, т.е. с радиационным отравлением нынешнего поколения. При переработке ОЯТ образуется очень много радиоактивных отходов, которые создают радиационную угрозу будущим поколениям при их захоронении, которое проводит Национальный оператор по обращению с РАО (НО РАО).

Таким образом, сторонники переработки ОЯТ выступают за:

• обворовывание детей, пенсионеров и бюджетников для обогащения атомщиков;
• радиационное отравление нынешнего поколения;
• создание радиационной угрозы для будущих поколений.

Проблема облученного графита 

На Конференции сравнительно много говорилось о нерешенной проблеме облученного графита. Когда строили Белоярскую АЭС, то к нам в школу на уроки труда привозили фанерные ящики из-под реакторного графита для выпиливания из фанеры разных поделок, это единственное мое знакомство с реакторным графитом. Поэтому пришлось изрядно покопаться в Сети и отказаться от идеи что-то последовательно изложить из-за очень большого количества материала, а просто высказать свои соображения.

Коротко проблему графита можно описать цитатой из [9]: «Всего в мире накоплено 260 тысяч тонн облученного графита, ожидающего переработки и безопасного захоронения. Переработка может существенно уменьшить объемы отходов для захоронения и увеличить безопасность. Для захоронения в зависимости от степени и природы радиоактивного загрязнения возможны варианты как захоронения в приповерхностных хранилищах, так и глубинного захоронения».

Сразу возникает вопрос, зачем перерабатывать графит, это же не ЖРО, графит весьма устойчивое вещество. Ответ заключается в том, что автор [9] М.И. Ожован — сотрудник Мос НПО «Радон», это Объединение собирается разрабатывать методы термической переработки графита, естественно, не бесплатно. Швейцария проводит гетерогенное цементирование графитной крошки без всякой термической обработки [9]. Поэтому термическая переработка графита представляется нецелесообразной, скорее всего, это очередная глупость и нецелевое расходование средств.

С захоронением графита, вроде, определилась только Германия, которая собирается захоронить его в отработанном руднике в гранитном массиве КОНРАД (почему-то везде пишется большими буквами) на глубине около 1 км, условия очень хорошие, рудник сухой. Наряду с глубинным захоронением графита широко рассматривается и приповерхностное его захоронение.

На Конференции и в публикациях «Проатома» витала мысль, что МАГАТЭ требует проводить захоронение графита только в глубинных могильниках. Я затратил много времени, чтобы найти конкретный документ, но ничего не нашел. Хотя технических отчетов (TECDOC) МАГАТЭ по облученному графиту довольно много и Агентство ведет работы по программе GRAPA. Даже если такой документ имеется, то все равно публикации МАГАТЭ любого уровня носят только рекомендательный характер, и руководящими документами не являются, более того, для принятия решений они не имеют никакого формального преимущества перед предложениями и рекомендациями данной статьи.

Радиационная опасность облученного графита связана, в основном, с долгоживущим углеродом-14 активность, которого составляет примерно до n^.10⁵ — n^.10⁶ Бк/г, вторым по опасности является хлор-36, которого примерно в 1000 раз меньше, но его период полураспада значительно больше, чем у углерода-14. Еще есть довольно много трития, цезия-137 и других радионуклидов.

В США отходы могут захораниваться в приповерхностных могильниках при содержании углерода-14 не более 8 Ки/м³ (~5^.10⁵ Бк/г), а в активированном металле — 80 Ки/м³ (~5^.10⁶ Бк/г), при переводе единиц плотность графита полагалась 1,6 г/см³. Таким образом, документы США, в принципе, допускают приповерхностное захоронение графита.

Согласно старому отечественному документу [10] при неглубоком захоронении отходов атомных станций скорость выщелачивания стронция-90 и цезия-137 из отвержденных ЖРО не должна превышать 10^-3 г/(см^2.сут).

В [11] приведены величины скорости выщелачивания: углерода-14 и хлора-36 из американского (Хэнфорд) и французского (Пешине) графита. Для углерода-14 получено (1-2)^.10^-11 г/(м^2.сут) для французского графита и от 5^.10^-13 до 2 ^.10^-12 г/(м^2.сут) для американского графита. Для хлора-36 получено (2-50)^.10^-11 г/(м^2.сут) для французского графита и (2-7)^.10^-13 г/(м^2.сут) для американского графита. Такие величины скорости выщелачивания на много порядков меньше предела, установленного отечественным документом (скорее всего, площадь, с которой происходит выщелачивание — м², написана неверно, нужно см²). Но других данных о скорости выщелачивания углерода-14 из графита найти не удалось.

На самом деле, ни документы МАГАТЭ, ни предельные активности углерода-14 в США, ни отечественные правила о скорости выщелачивания никоим образом не определяют способы захоронения облученного графита. Только адекватная оценка безопасности может дать ответ о глубине и способе захоронения графита. Можно только сделать несколько замечаний по этому поводу.

Химические свойства графита примерно соответствуют свойствам угля. Каменный уголь образовался из наземной растительности и сохранялся миллионы лет в условиях отсутствия кислорода и других окислителей, т.е. в восстановительных условиях, в геологии говорят в отсутствии химического выветривания. Именно такие условия нужно создать для минимизации химического выветривания графита. Глубина захоронения при этом не имеет никакого значения, например, рассматривается приповерхностное захоронение графита в глинах.

Скорее всего, для захоронения могут подойти отработанные угольные шахты, или другие существующие горные выработки. Можно рассмотреть приповерхностные залежи низкосортных углей, углистых сланцев, заторфованных грунтов и других подобных пород, не имеющих промышленного значения. Сооружать специально для захоронения графита могильники глубиной в сотни метров представляется не допустимо дорогими удовольствием.

Для адекватной оценки безопасности графитовых могильников нужно иметь необходимые параметры. Например, выше были приведены сомнительные величины скорости выщелачивания радионуклидов из графита согласно [11], в этом обзоре написано, что измерений скорости выщелачивания очень мало, кроме того, они отличаются значительным разбросом. Этот вывод десятилетней давности был сделан для западных стран, у нас такие измерения, возможно, вообще не проводились, да и западных измерений больше обнаружить не удалось.

Видимо, поэтому «Росатомом» был объявлен тендер на 2017-18 гг. стоимостью 9,3 млн. руб. на «Выполнение научно-исследовательской работы: Исследование процессов выщелачивания долгоживущих нуклидов из облученного графита при разных условиях захоронения. Разработка стандарта Госкорпорации Росатом определения скорости выщелачивания долгоживущих нуклидов из графитовых РАО в обеспечение мероприятия Разработка и практическое использование при выводе из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов новых высокоэффективных технологий». http://zakupki-torgi.ru/notifications44/773100000317000021/

В принципе, намерения хорошие, но в них настораживает, что собираются измерять только скорость выщелачивания. Дело в том, что скорость выщелачивания со временем уменьшается, этот процесс определяется величиной эффективного коэффициента диффузии, для оценки безопасности могильников необходимо знать и коэффициент диффузии.

Например, я оценивал величину эффективного коэффициента диффузии для синрока, это нечто вроде искусственной магматической горной породы, его хотели использовать для захоронения высокоактивных отходов. Для этой цели я использовал измерения скорости выщелачивания, проводившиеся до трех лет. Вызывает большие сомнения, что после выполнения работы на 9,3 млн. руб., будет получено хоть что-нибудь полезное.

Еще большие сомнения в полезности работ вызывают другие два тендера «Росатома» на тот же срок:

• на 52,84 млн. руб.: «Выполнение научно-исследовательской и опытно-конструкторской работы: Способ получения высокоустойчивого компаунда, содержащего облученный графит…»;
• на 20,1 млн. руб.: «Выполнение научно-исследовательской работы: Анализ и совершенствование аналитической базы измерения трудноопределяемых нуклидов в облученном графите…».

В первом тендере предполагается, судя по всему, переработка графита, а что предлагается во втором тендере понять невозможно. Выше отмечалось, что перерабатывать графит собирается Мос НПО «Радон», еще тем же собрался заниматься ВНИИНМ им. А.А.Бочвара, для них, видимо, и предназначен первый тендер. Переработка графита абсолютно бессмысленна, т.к. графит является весьма стабильным веществом, а вышеприведенные скорости выщелачивания имеют очень малые величины, поэтому десятки миллионов рублей будут просто выброшены на ветер.

Можно сделать вывод, что на западе проблемой захоронения облученного графита занимаются весьма серьезно, а в России только делают вид, что занимаются, на самом деле просто прокручивают деньги. Поэтому следует подождать, пока на западе проблема не будет решена, после этого проводить захоронение графита, используя западные наработки. Время ожидания составит не менее 10 лет, на этот срок все графитовые кладки следует оставить в покое.

В статье [12] мной рассмотрено захоронение реактора ЭИ-2 вместе с графитовой кладкой, выполненное на Сибирском хим-комбинате, показано, что из-за безответственности работников Комбината это захоронение, скорее всего, является преступлением перед будущими поколениями. На этих ошибках следует учиться.

Сооружение ПЗ ОНАО и ППЗРО на АЭС

В статье [13] описана эпопея 2005 года с донными отложениями брызгальных бассейнов Балаковской АЭС, которая показала необходимость сооружения на атомных станциях пунктов захоронения отходов, загрязненных радионуклидами, но не являющимися ТРО. После эпопеи мы занялись этой проблемой. Мне велели разработать упоминавшиеся выше санитарные правила «Обеспечение радиационной безопасности при обращении с промышленными отходами атомных станций, содержащих техногенные радионуклиды» (СП 2.6.6.2572-2010), а также методические документы.

В этих Правилах впервые для отходов, содержащих радионуклиды, но не являющихся ТРО, в соответствии с общемировой практикой был использован термин  «очень низкоактивные отходы» (ОНАО). Эти отходы не надо путать с очень низкоактивными радиоактивными отходами (ОН РАО), которые были введены в Законе о РАО [14], в настоящее время они входят в 4-й класс удаляемых ТРО согласно Постановлению Правительства РФ от 19.10.2012 №1069.

В старых санитарных правилах (ОСПОРБ-99) было написано, что загрязненные радионуклидами отходы могут вывозиться на полигоны захоронения промышленных отходов. Это положение иногда используется для захоронения ОНАО, хотя в ОСПОРБ-99/2010 ничего подобного уже нет, следовательно, захоронение ОНАО на полигонах промышленных отходов следует считать нарушением санитарного законодательства.

Захоронение ОНАО на полигонах промышленных отходов нельзя допускать из-за того, что эти отходы могут растаскиваться населением. Например, донные отложения брызгальных бассейнов могут растаскиваться в качестве удобрения на приусадебные участки, подобные случаи, вроде, были. То же касается металлолома и других материалов. При размещении на полигонах промышленных отходов ОНАО могут образовывать весьма заметные аномалии мощности дозы, которые очень возбуждают общественность. Такие аномалии, например, имеются на полигоне Щербинка, желающие могут найти в Интернете.

Санитарные правила СП 2.6.6.2572-2010 были разработаны до появления Закона о РАО, в котором допускается захоронение ОН РАО самими предприятиями. Более того, было утверждено Распоряжение Правительства РФ от 7 декабря 2015 года N 2499-р «Об утверждении перечня организаций, которые могут осуществлять захоронение радиоактивных отходов». В этом Распоряжении указано, что «Концерн Росэнергоатом» включен в перечень организаций, которые могут проводить захоронение очень низкоактивных радиоактивных отходов «в пунктах захоронения радиоактивных отходов, размещенных на земельных участках, используемых такими организациями».

При таких изменениях, наверное, уже нет смысла отдельно сооружать пункты захоронения для ОНАО и отдельно для ОН РАО, а можно просто сооружать приповерхностные пункты захоронения РАО (ППЗРО), куда размещать как ОНАО, так и ОН РАО. Однако, не все так просто. Дело в том, что далеко не на всех станциях есть официальные пункты захоронения ОНАО (ПЗ ОНАО), я знаю, что на Кольской АЭС собирались строить ПЗ ОНАО. Остальные станции, видимо, просто рассовывают эти отходы на полигоны промышленных отходов, или еще куда-нибудь.

Насколько мне известно, сейчас станции не горят желанием воспользоваться Распоряжением Правительства о захоронении ОН РАО на собственных ППЗРО. Станциям гораздо проще передавать эти отходы Национальному оператору по обращению с РАО (НО РАО).

Правительством России были утверждены тарифы на захоронение отходов согласно приказу Минприроды [15]. Отдельно тарифа для ОН РАО там нет, а для 4-го класса цена изменяется по годам от 32 до 39 тыс. руб. за куб.м, т.е. примерно в 10 раз меньше, чем запрашивал Саратовский спецкомбинат «Радон» для захоронения донных отложений брызгальных бассейнов Балаковской АЭС [13]. Видимо, такие расценки удовлетворяют станции.

Вышеприведенные расценки на захоронение РАО явно не устраивают Национального оператора, он собирается их поднимать, и тогда станции, возможно, пересмотрят свое отношение к захоронению ОН РАО. Практика показывает, что организациям, занимающимся захоронением РАО, не выгодно принимать дешевые низкоактивные отходы, т.к. они приносят меньше прибыли, но в то же время занимают полезную площадь ППЗРО, возможно, что НО РАО будет отказываться он приема ОН РАО (игра аббревиатур).

Есть еще хитрость, года три назад я делал оценку безопасности хвостохранилищ Приаргунского производственного горно-химического объединения (ППГХО), это где у нас происходит основная добыча урана, и где сидел Ходорковский. Тогда остро стоял вопрос о переводе этих хвостохранилищ в ранг пунктов захоронения радиоактивных отходов.

Дело в том, что пока эти отходы считаются хранящимися, согласно закону о РАО ППГХО обязано отстегивать Национальному оператору деньги в счет тех затрат, которые Оператор якобы понесет, когда будет заниматься захоронением этих хвостохранилищ. Но если хвостохранилища посчитать пунктами захоронения, принадлежащими Объединению, то никаких денег Оператору отстегивать не нужно. Ясно, что это просто грабеж Объединения: из-за очень большого объема отходов деньги весьма большие, поэтому тяжба тянется до сих пор. Возможно, и станции скоро столкнутся с такой проблемой.

Сложившаяся практика обращения с отходами может продолжаться во время эксплуатации АЭС, но при выводе из эксплуатации количество отходов резко возрастет и тогда, скорее всего, потребуется срочно сооружать ПЗ ОНАО, ППЗРО, или то и другое вместе. Например, при выводе из эксплуатации Игналинской АЭС срочно, без какого-либо выбора участка, были сооружены как ПЗ ОНАО, так и ППЗРО, на промлощадке места для них не нашлось, поэтому вырубили лес на границе и там разместили эти пункты захоронения.

При выводе из эксплуатации АЭС Мэн Янки было обнаружено загрязненное подземное сооружение, разбирать которое не было смысла, поэтому туда свалили обломки наземных сооружений, возможно тоже загрязненных, т.е. устроили собственный могильник низкоактивных отходов. Этот собственный могильник удовлетворил как атомщиков, так и общественность и не помешал «зеленой лужайке» над ним. Можно сделать вывод, что всего не предусмотришь, и иметь свои ППЗРО при выводе АЭС из эксплуатации никогда не помешает.

Согласно [16] с остальными отходами АЭС Мэн Янки распорядились следующим образом: низкоактивные отходы были захоронены на ППЗРО в штате Юта, неактивные – на полигоне промышленных отходов, оболочку реактора утопили в Атлантическом океане, а сам реактор на барже вывезли в графство Барнвелл, штат Южная Каролина. Там есть ППЗРО, возможно, реактор туда и привезли.

Когда я участвовал в программах МАГАТЭ по оценке безопасности ППЗРО, то в 1993 году нас возили на экскурсию на упомянутый пункт захоронения РАО в графстве Барнвелл, где мы наблюдали, как захоранивают зацементированные ЖРО, о чем я писал в разделе про переработку ЖРО. По недавним сведениям этот пункт захоронения перестал принимать не очень активные отходы из-за недостатка места. Местная общественность постоянно подает на этот ППЗРО в суд, что ведет к большим судебным издержкам, из-за чего цены на захоронение РАО резко подскочили.

Можно заключить, что для вывода АЭС из эксплуатации крайне необходимо заранее подготовить собственные пункты захоронения как ОНАО, так и ОН РАО. Выбор площадок нужно проводить заранее, можно сказать, что все станции уже опоздали с этим делом. Однако, в концепции вывода АЭС из эксплуатации, разработанной общественными организациями [4], ничего нет про организацию собственных пунктов захоронения отходов станциями, есть просто рассуждения о захоронении РАО.

Общественные организации вообще предлагают хранить до бесконечности все РАО, включая и ОН РАО, на ОНАО они, вроде, не посягают. В планах «Концерна Росэнергоатом» [3] есть блок-схема с надписями: «Вывод из эксплуатации по варианту «захоронение», «Лицензия на эксплуатацию могильника», «Эксплуатация могильника», но к чему это относится – непонятно.

На старых АЭС есть специальные могильники, которые создавались в то время, когда станции могли сами захоранивать свои РАО. Практически на каждой станции есть свои скелеты в шкафу, т.е. места несанкционированного захоронения отходов: прикопанные где-нибудь отходы, загрязненные подземные сооружения, а также загрязненные грунты и донные отложения. При выводе АЭС из эксплуатации придется решать, что делать с этими могильниками и объектами, извлекать отходы и отдавать их на захоронение, или по примеру подземного сооружения на АЭС Мэн Янки оставлять на месте, если они не создают угрозу радиационной безопасности.

Например, можно было бы перевести эти отходы в т.н. «особые», которые можно захоранивать в местах размещения. Согласно Постановлению Правительства №1069 от 19.10.2012, для АЭС это должны быть отходы, образовавшиеся только в результате аварий. Но каких аварий – не указано, есть шкала INES по разделению аварий на 7 уровней, до 3-го уровня включительно используется термин «инцидент», а не «авария», поэтому с переводом отходов в «особые» могут возникнуть проблемы.

Вопрос о выемке или оставлении отходов на месте в каждом случае должен решаться индивидуально, но какой-то общий алгоритм для «коричневой лужайки» должен быть определен. По аналогии с особыми отходами вопрос об оставлении отходов должен решаться на основе оценки безопасности. При оставлении отходов на месте эти объекты должны быть переведены в официальные ППЗРО, или в ПЗ ОНАО в зависимости от активности отходов, и для них должна быть установлена система контроля.

По поводу радиационного контроля после вывода АЭС из эксплуатации ничего не обнаружилось ни в концепции общественных организации [4], ни в планах «Концерна Росэнергоатом» [3].

На основании вышеизложенного можно сделать следующие организационно-правовые выводы:

• пункты захоронения ОНАО должны быть сооружены на каждой АЭС в обязательном порядке;
• недопустимо захоронение ОНАО на полигонах промышленных отходов или в иных местах, кроме ПЗ ОНАО;
• рекомендуется сооружение приповерхностных пунктов захоронения ОН РАО (ППЗРО) на каждой АЭС или одного ППЗРО на две, или более станций;
• при принятии решения о сооружении ППЗРО следует проработать вопрос, будет ли это пункт захоронения только для ОН РАО, или также для ОНАО;
• в общественные и в концерновские концепции вывода АЭС из эксплуатации следует включить проработку вопроса о сооружении ПЗ ОНАО и ППЗРО на атомных станциях;
• следует проработать вопрос перевода в ППЗРО и ПЗ ОНАО принадлежащих старым станциям официальных могильников и мест несанкционированного захоронения отходов после вывода АЭС из эксплуатации;
• в обязательном порядке проработать вопрос радиационного контроля после вывода АЭС из эксплуатации.

При захоронении опасных отходов самой главной задачей является обеспечение безопасности будущих поколений. Для обеспечения радиационной безопасности будущих поколений при сооружении на станциях ПЗ ОНАО и ППЗРО, а также при переводе существующих могильников и мест несанкционированного захоронения отходов в ПЗ ОНАО и в ППЗРО следует руководствоваться следующими положениями:

• тщательный выбор площадок для размещения ПЗ ОНАО и ППЗРО;
• гидрогеологические условия промплощадок АЭС, как правило, не удовлетворяют безопасному захоронению отходов, поэтому нужно рассматривать иные территории;
• оценка безопасности пунктов захоронения является краеугольным камнем в обеспечении радиационной безопасности будущих поколений и должна выполняться в обязательном порядке как для ПЗ ОНАО, так и для ППЗРО;
• выбор площадок следует проводить на основе сравнительной оценки безопасности;
• обоснование конструкций могильников и способов кондиционирования отходов следует также проводить на основе сравнительной оценки безопасности;
• документы Ростехнадзора не дают возможности адекватной оценки безопасности пунктов захоронения.
• Для выбора площадок и оценки безопасности ПЗ ОНАО и ППЗРО можно рекомендовать упоминавшиеся выше документы:
• старый документ «Санитарно-гигиенические и экологические требования и критерии к выбору участков для создания пунктов захоронения радиоактивных отходов атомных станций». Москва – 1987;
• санитарные правила «Обеспечение радиационной безопасности при обращении с промышленными отходами атомных станций, содержащими техногенные радионуклиды» (СП 2.6.6.2572-2010).

Оценку безопасности можно проводить, руководствуясь следующими методическими документами:

• стандарт организации «Оценка безопасности пунктов захоронения очень низкаоактивных отходов» (СТО 1.1.1.04.001.0806-2009);
• методические указания «Оценка радиационной безопасности приповерхностных пунктов захоронения радиоактивных отходов» (МУ 2.6.1.22-00);

Методические указания «Оценка радиационной безопасности приповерхностных пунктов захоронения радиоактивных отходов» в 2014 году были кардинально переработаны, и была подготовлена новая редакция, эту редакцию следует использовать для оценки ППЗРО и ПЗ ОНАО. Новая редакция до сих пор не утверждена, с ней можно ознакомиться по адресу: https://yadi.sk/i/WEN9Vof-rxTkQ  При использовании Указаний для оценки безопасности просьба ссылаться на них, как на публикацию в Интернете.

Обращение Конференции о прекращении сооружения глубинного могильника высокоактивных отходов возле Железногорска

На Конференции мной был сделан доклад «Проблемы безопасного захоронения РАО в России». Этот доклад я подготовил более полугода назад для выступления в Национальном операторе по обращению с РАО (НО РАО). Я послал текст доклада и слайды в НО РАО, была назначена дата выступления, которая все время переносилась, сейчас вероятность выступления в Национальном операторе стремится к нулю.

Думаю, что они просто боятся т.к. у них нет аргументов против того, что захоронение РАО, проводимое Национальным оператором, является преступлением перед будущими поколениями. В докладе на Конференции мною было предложено ликвидировать НО РАО, а его функции передать в РосРАО, это предложение не вызвало возражений.

По докладу мне задали вопрос, какие у меня есть предложения, как проводить захоронение РАО. Я ответил, что у меня своих предложений нет, я придерживаюсь того, что разработано в США. Американцы люди не глупые, они исследуют и обсуждают эту проблему полвека, причем обсуждают свободно, не жалея времени, а исследуют, не жалея средств. Поэтому вылезать с чем-то своим просто смешно. Это я написал по поводу дискуссий, которые у нас сейчас ведутся о захоронении РАО, в т.ч. и на «Проатоме»: прежде, чем чего-то предлагать, надо изучить, как это делается в мире.

Главной проблемой в настоящее время является сооружение пункта глубинного захоронения высокоактивных отходов (ПГЗРО) возле Железногорска. Мной в «Проатоме» опубликовано несколько статей против сооружения этого ПГЗРО, где были сделаны следующие выводы:

• учеными был выбран участок для размещения ПГЗРО в гранитоидах на расстоянии примерно 25 км от Горно-химического комбината (ГХК), что атомщикам показалось слишком далеко, и они наняли местных геологов, которые обосновали участок в гнейсах на расстоянии примерно 5 км от ГХК, где и собираются размещать ПГЗРО;
• коэффициент фильтрации гнейсов примерно в 1000 раз больше коэффициента фильтрации гранитоидов, следовательно, скорость миграции радионуклидов в гнейсах будет в 1000 раз больше, чем в гранитодах;
• из-за большой разницы фильтрационных свойств выбранный участок для будущих поколений значительно опаснее участка, предложенного учеными;
• атомщиков радиационная безопасность будущих поколений нисколько не волнует, они преследуют только сиюминутные интересы, они зачарованы созданием здесь «кластера» по образованию и захоронению РАО в одном месте и носятся с этим «кластером», как с писаной торбой;
• о недопустимости размещения ПГЗРО в гнейсах свидетельствуют расчеты, выполненные членкором, профессором В.Г.Румыниным, где получено, что загрязнение подземных вод намного превысит все допустимые пределы;
• поняв, что сооружение ПГЗРО не может быть поддержано общественностью атомщики пошли на  обман, объявив, что собираются сооружать не ПГЗРО, а подземную исследовательскую лабораторию (ПИЛ), этот обман очень легко раскрывается тем, что официальные документы свидетельствуют о сооружении ПГЗРО, но никак не ПИЛ.

Можно сделать вывод, что сооружение ПГЗРО под видом ПИЛ является преступлением перед будущими поколениями и его следует остановить всеми возможными способами. Активный борец против могильника Ф.В. Марьсов предложил Конференции принять Обращение к Законодательному Собранию Красноярского края, направленное в конечном счете на прекращение сооружения глубинного могильника высокоактивных отходов возле Железногорска. Это предложение было принято, с Обращением можно ознакомиться по адресу: https://yadi.sk/i/RxAhKNoP3Pi4Zw

Следует отметить, что среди представителей общественных организаций, поддерживающих Обращение, есть Николай Николаевич Дроздов, ведущий передачи «В мире животных», порядочность которого не вызывает сомнений. Сейчас НО РАО является главным промоутером сооружения ПГЗРО под видом ПИЛ, что вызывает большие сомнения в порядочности сотрудников этого Оператора, в отличии от Н.Н.Дроздова.

Обращение поддержал участник Конференции из США Трамбул Натаниел (доктор географии, Университета Коннектикут). Одним из способов борьбы с ПГЗРО является обнародование по всему миру вышеприведенных планов о преступлении перед будущими поколениями. Эта проблема является общемировой, а не только жителей России, поскольку через многие тысячи лет от любимого атомщиками «кластера» останется только ПГЗРО и другие могильники РАО, и никто не знает, кто будет жить на этой территории.

Из фото 1 видно, что участники Конференции против сооружения могильника высокоактивных отходов возле Железногорска. Крайний справа О.В. Бодров — организатор Конференции и третий справа — Н.А. Кузьмин, председатель Постоянной Комиссии по Экологии и Природопользованию Законодательного Собрания Ленинградской области. Они смогли остановить сооружение приповерхностного ПЗРО на месте расположения Ленинградского филиала РосРАО. Но это далось очень тяжело, атомщики сильно сопротивлялись, используя продажных журналистов и другие запрещенные в порядочном обществе приемы. Да и на Конференции атомщики хорошо напакостили, но об этом Олег Викторович Бодров, надеюсь, напишет сам.

Крайний слева на фото 1 – Ф.В. Марьясов, журналист из Железногорска, практически в одиночку ведет борьбу против сооружения ПГЗРО возле своего города. Против него атомное сообщество ведет непримиримую войну, даже дошли до того, что завели уголовное дело по 82-й статье УК РФ: возбуждение ненависти к социальной группе (оказывается атомщики – не профессиональная, а социальная группа). Транспарант на фото 2 иллюстрирует эту войну.

26 ноября в воскресенье, в библиотеке семейного чтения г. Ломоносова прошла публичная лекция о проблемах ядерной и радиационной безопасности на южном берегу Финского залива. Олег Бодров, физик, эколог, председатель Общественного Совета южного берега Финского залива рассказал об истории развития города атомщиков — г. Сосновый Бор, о его месте в «Стране Росатом», объединяющей 20 подобных городов, о необходимости общественного контроля за развитием ядерных технологий и о роли и месте общественности и региональных властей в этом процессе. В ходе лекции-презентации были показаны существующие риски и какие нужно принять меры, для того, чтобы смягчить возможные негативные последствия от развития крупнейшего на Балтике, на берегу Финского залива, ядерного комплекса.

Лекция вызвала большой интерес у зрителей. В зале не было свободных мест. Зрители задавали много вопросов. Около 2 часов зрители не отпускали Олега Бодрова.

Во время лекции был продемонстрирован фрагмент фильма студии «Зеленый мир» «Территория непригодная для жизни»

Зрители и докладчик поблагодарили руководство библиотеки  в лице старшего библиотекаря Ивановой Натальи Валентиновны  за замечательную организацию такого важного мероприятия и выразили желание на продолжение подобных лекций в будущем.

6 ноября 2017 года не стало Виктора Алейникова, нашего товарища, коллеги. Эта печальная весть пришла к нам из далекой Испании. Виктору было всего 58 лет. Виктор родился и получил образование на Украине но почти всю профессиональную жизнь Виктор проработал а атомной промышленности России, был высококлассным специалистом.

Виктор Алейников — кавалер почетного знака «Ветеран атомной энергетики и промышленности России». Где бы он не работал, всегда старался быть принципиальным, ответственным и честным не только по отношению к тем, кто был рядом. Работая в атомной промышленности, он чувствовал себя ответственным и за безопасность нашей планеты.

Последние годы он трудился на строительстве новой Ленинградской АЭС-2 рядом с Санкт-Петербургом. Неоднократные попытки Виктора Алейникова добиться, чтобы культура безопасности при строительстве этого ядерно-опасного объекта соответствовала принятым стандартам, не воспринималась адекватно руководством генерального застройщика ЛАЭС. Виктор постоянно был в опале перед начальством…

Виктор стал сигнальщиком, информирующим общество о документально зафиксированных им фактах нарушения режима термической обработки швов трубопроводов первого контура строящегося первого энергоблока ЛАЭС-2 с реактором ВВЭР-1200. Эти и другие нарушения технологии строительства по мнению Виктора могли привести к серьезным авариями и необратимым последствиям для среды обитания.

Впервые Виктор Алейников появился в офисе нашей общественной экологической организации Зеленый Мир в Сосновом Бору морозным февральским вечером 2015года. Виктор передал свой Доклад о массовых нарушениях условий безопасности при строительстве новой Ленинградской АЭС-2 рядом с Санкт-Петербургом и просил поддержки в его распространении.

Материалы были направлены нами в Государственную Думу, региональным законодателям, регулятору ядерной безопасности России  http://www.greenworld.org.ru/?q=laes2_press_3316

http://greenworld.org.ru/sites/default/greenfiles/bezopasnost_laes_aleinikov_03032016.pdf.

Была организована пресс-конференция с участием Виктора Алейникова http://www.proatom.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=6623

Опасаясь преследований, Виктор уволился,в февраля 2015 года покинул Россию и был вынужден просить политического убежища в Испании. Из этой далекой страны он продолжал говорить о нарушениях и опасности для всех нас https://youtu.be/I1jS8vabFik

Виктор был спортивным, подтянутым, с хорошим здоровьем, это подтвердило первое по приезде в Испанию медицинское обследование. Но спустя полгода, у него был выявлен острый лейкоз.

Трудно принять мысль, что Виктор, который предупреждал людей о рисках атомной энергетики, заболел болезнью, которая сопровождает профессионалов атомной отрасли.

Уход Виктора — тяжелая утрата для близких, всех тех, кто знал Виктора и ценил его как человека и гражданина. Выражаем слова сочувствия и поддержки его родным и близким.

По сообщению родственников Виктор завещал кремировать его тело, а прах развеять над морем.

Друзья и коллеги по Зеленому Миру

и Общественному Совету южного берега Финского Залива

г. Сосновый Бор – Санкт-Петербург, 22 ноября 2017 года