Аналитический доклад подготовлен экспертами, много лет проработавших в области вывода из эксплуатации атомных электростанций, обращения с отработавшим ядерным топливом и радиоактивными отходами в России и Литве.
Ознакомиться с Докладом можно здесь Доклад частично опубликован на портале ПРОатом и в журнале «Атомная стратегия»
Концепция вывода из эксплуатации Ленинградской АЭС нуждается в уточнении. Такое мнение российско — литовской группы экспертов.
Эксперты говорят о нарушении закона при демонтаже первого блока Ленинградской АЭС. И просят их услышать.
Реакторы Ленинградской атомной электростанции (ЛАЭС-1) называют реакторами чернобыльского типа — на ЧАЭС работали конструктивно такие же РБМК-1000. 22 декабря 2018 г., после 45 лет эксплуатации, был остановлен первый блок станции, его готовят к демонтажу. Специфика мирного атома такова, что даже за неработающим блоком нужен глаз да глаз. В этом уверен Олег Бодров, генеральный директор ООО «Декомиссия», член международной сети неправительственных организаций «ДекомАтом», продвигающей безопасный вывод из эксплуатации старых энергоблоков/
Проект «Декомиссия» — общественная инициатива, начавшая свою работу в 2003 году. Мне, как инженеру-физику, экологу уже тогда было понятно, насколько непрост процесс вывода АЭС из эксплуатации. Образуются сотни тысяч тонн радиоактивных отходов (РАО), встает проблема их хранения, возникают риски, что долгоживущие изотопы попадут в окружающую среду. Атомщики, в свою очередь, крайне немногословны, они до сих пор не могут изжить родимое пятно — гриф секретности, в сени которого ведомство и появилось на свет. Вот почему так важен механизм общественного участия и контроля при демонтаже АЭС. Вот почему начиная с 2003 года мы с единомышленниками собираем и анализируем мировой опыт вывода возрастных АЭС для его адаптации в России.
В 1975 году на первом блоке ЛАЭС расплавилась часть активной зоны реактора, а в атмосферу попало большое количество радионуклидов. Облаком радиоактивных аэрозолей накрыло Сосновый Бор. Утром дозиметры на проходной ЛАЭС зашкаливало от обуви сотрудников, приехавших из города на работу. Руководство станции, Минатом молчали, об аварии говорить было запрещено. И нам тогда невероятно повезло, что персонал ЛАЭС предотвратил дальнейший расплав зоны. В ином случае за 13 лет до Чернобыля мы имели бы Соснобыль под Ленинградом, на берегу Балтики…
Еще в начале 90-х эксперты петербургского отделения РАН, проанализировав документы, предоставленные администрацией Соснового Бора, заявили, что ситуация в городе не критическая (но по некоторым показателям загрязнений в воздухе ее можно охарактеризовать как находящуюся на пределе емкости), и рекомендовали осуществлять развитие Соснового Бора без наращивания экологической нагрузки.
Однако после этого в Сосновом Бору ввели в эксплуатацию несколько ядерно опасных объектов в НИТИ им. А. П. Александрова, построили завод по переработке металлических радиоактивных отходов «Экомет-С», который по загрязнению атмосферы радионуклидами цезия-137 и кобальта-60 стал конкурировать с ЛАЭС. В прошлом году введен в эксплуатацию новый блок ВВЭР-1200 второй очереди ЛАЭС, ведется строительство еще одного.
В начале нулевых годов, еще до сооружения новых реакторов, ученые региональной экологической лаборатории Радиевого института (Сосновый Бор) и Института сельскохозяйственной радиологии (Обнинск) проводили многолетние исследования семян и хвои сосен, растущих в районе Ленинградской АЭС. Они показали, что в промзоне Соснового Бора процент цитогенетических повреждений хвойных деревьев в три раза, а в самом городе в два раза выше, чем на границе Петербурга, в районе поселка Большая Ижора. Таким образом, оценка экспертов РАН о достижении «пределов экологической емкости» спустя десять лет нашла свое подтверждение.
Генетические изменения сосен — последствие воздействия и радиоактивного, и химического загрязнений. Но Росатом делает вид, что это всего лишь научный результат, не входящий в перечень критериев, которые требуют изменения политики и принятия мер по защите здоровья природы и людей в районе Соснового Бора. Аналогична реакция и на заключение почти тридцатилетней давности об исчерпании экологической емкости территории. Иначе как закрытостью, нежеланием идти на диалог с населением это не назовешь.
Жители Соснового Бора и южного берега Финского залива должны знать, что происходит на опасном производстве и при необходимости могут потребовать от атомного ведомства предъявить доказательства соблюдения норм безопасности. Вывод из эксплуатации блоков — не исключение. Опыт общественного участия и контроля, в том числе в атомной энергетике, есть у Германия, США, Литвы и других стран.
Недавно «Декомиссия» провела экспертизу «Концепции вывода из эксплуатации энергоблоков Ленинградской АЭС с реакторами РБМК-1000». Документ подготовлен концерном «Росэнергоатом» в 2015 году. Руководствуясь им, атомщики планируют приступить к демонтажу в соответствии с этим документом. Мы выяснили, что он лишь частично соответствует российскому законодательству. В частности, Концепция не соответствует ряду статей федеральных законов «Об использовании атомной энергии», «Об охране окружающей среды», требованиям Ростехнадзора, рекомендациям МАГАТЭ и т. д.
К примеру, ст. 3 Федерального закона № 7-ФЗ от 10.01.2002 «Об охране окружающей среды» запрещает хозяйственную и иную деятельность, «последствия воздействия которой непредсказуемы для окружающей среды, а также реализацию проектов, которые могут привести к деградации естественных экологических систем, изменению и (или) уничтожению генетического фонда растений, животных и других организмов, истощению природных ресурсов и иным негативным изменениям окружающей среды».
В Концепции не предусмотрены стратегические решения по хранению отработанного ядерного топлива (ОЯТ), которые позволили бы надежно изолировать его на более чем 50-летний срок. По некоторым прогнозам, отработавшие тепловыделяющие сборки могут утратить герметичность к середине 2070-х годов, что приведет к попаданию высокоактивных РАО в окружающую среду. В Концепции должны быть предусмотрены технологии перевода ОЯТ в безопасное состояние.
По «Правилам обеспечения безопасности при выводе из эксплуатации блока атомной станции НП-012-16» Концепция должна содержать «оценку общего количества, вида, активности, категории и классов образующихся при демонтаже РАО». Так вот, о суммарной активности различных категорий РАО в Концепции не говорится. А ведь они будут размещаться в промзоне Соснового Бора, по сути, неподалеку от жилых кварталов города. И такой пробел нарушает право жителей на владение информацией об окружающей среде. Н ведь то же самое можно сказать и о петербуржцах, ведь городская черта расположена менее чем в 40 км от ЛАЭС.
Росэнергоатому необходимо подготовить обновленную версию Концепции, приведя ее в соответствие с требованиями законодательства и регламентирующих документов. Свои предложения и рекомендации мы направили в Росэнергоатом, дирекцию ЛАЭС, администрацию Соснового Бора, Законодательное собрание Ленобласти. Такова мировая практика: в демонтаже атомных станций участвуют не только специалисты, но и органы местной власти, эксперты, представители гражданского общества.
Об этом — об информировании населения, о повышении понимания и доверия людей к процессу вывода из эксплуатации атомных электростанций — говорится и в «Стандартах МАГАТЭ», опубликованных в 2018 году. Это очень важный для российских условий момент — общественное участие. Рекомендации МАГАТЭ должны стать прививкой от закрытости, понуждающей Росатом налаживать диалог с общественностью.
Мы предлагаем сделать комплексную экологическую оценку южного берега Финского залива в районе ядерного кластера, чтобы понять, что будет рядом с пятимиллионным Петербургом, если наложится радиационное и химическое воздействие на природу от предстоящего вывода из эксплуатации ЛАЭС. Эту задачу нужно решать не только Росэнергоатому, но и региональным властям, которые наряду с федеральными отвечают за радиационную безопасность.
Пенсия для мирного атома. На берегу Финского залива в режиме секретности готовится проект, беспрецедентный по масштабам, затратам и рискам
Постоянной комиссии по экологии и природопользованию ЗакСа Ленбласти мы предложили инициировать процесс создания межрегиональной лаборатории наподобие той, что была закрыта более 15 лет назад в Сосновом Бору. Органам местного самоуправления рекомендуем совместно с Росэнергоатомом, Ростехнадзором организовывать общественные обсуждения обновленной версии Концепции. А также создать общественный совет по мониторингу вывода из эксплуатации ЛАЭС.
На мой взгляд, неразумно игнорировать результаты анализа мирового опыта вывода АЭС, над которым мы работали более 15 лет. Общественность протягивает атомному ведомству руку помощи, предлагая апробированные мировой практикой решения. Главный их смысл в том, чтобы под Петербургом, на берегу Балтики, были соблюдены все меры безопасности. Соснобыль — даже тихий, с расползающейся радиацией — нам точно ни к чему.
Лина Зернова
«Новая в Петербурге»
Источник: Новая газета
На ЛАЭС-1 работают реакторы чернобыльского типа — на ЧАЭС работали конструктивно такие же РБМК-1000. 22 декабря 2018 г., после 45 лет эксплуатации, был остановлен первый блок станции, его готовят к демонтажу. Специфика мирного атома такова, что даже за неработающим блоком нужен глаз да глаз. В этом уверен Олег Бодров, генеральный директор ООО
«Декомиссия», член международной сети неправительственных организаций «ДекомАтом», продвигающей безопасный вывод из эксплуатации старых энергоблоков.
Специфика мирного атома такова, что даже за неработающим блоком нужен глаз да глаз
Проект «Декомиссия» — общественная инициатива, начавшая свою работу в 2003 году. Мне, как инженеру-физику, экологу уже тогда было понятно, насколько непрост процесс вывода АЭС из эксплуатации. Образуются сотни тысяч тонн радиоактивных отходов (РАО), встает проблема их хранения, возникают риски, что долгоживущие изотопы попадут в окружающую среду. Атомщики, в свою очередь, крайне немногословны, они до сих пор не могут изжить родимое пятно — гриф секретности, в сени которого ведомство и появилось на свет. Вот
почему так важен механизм общественного участия и контроля при демонтаже АЭС. Вот почему начиная с 2003 года мы с единомышленниками собираем и анализируем мировой опыт вывода возрастных АЭС для его адаптации в России.
В 1975 году на первом блоке ЛАЭС расплавилась часть активной зоны реактора, а в атмосферу попало большое количество радионуклидов. Облаком радиоактивных аэрозолей
накрыло Сосновый Бор. Утром дозиметры на проходной ЛАЭС зашкаливало от обуви сотрудников, приехавших из города на работу. Руководство станции, Минатом молчали, об аварии говорить было запрещено. И нам тогда невероятно повезло, что персонал ЛАЭС предотвратил дальнейший расплав зоны. В ином случае за 13 лет до Чернобыля мы имели бы Соснобыль под Ленинградом, на берегу Балтики…
Еще в начале 90-х эксперты петербургского отделения РАН, проанализировав документы, предоставленные администрацией Соснового Бора, заявили, что ситуация в городе не критическая (но по некоторым показателям загрязнений в воздухе ее можно охарактеризовать как находящуюся на пределе емкости), и рекомендовали осуществлять развитие
Соснового Бора без наращивания экологической нагрузки.
Однако после этого в Сосновом Бору ввели в эксплуатацию несколько ядерно опасных объектов в НИТИ им. А. П. Александрова, построили завод по переработке металлических радиоактивных отходов «Экомет-С», который по загрязнению атмосферы радионуклидами цезия-137 и кобальта-60 стал конкурировать с ЛАЭС. В прошлом году введен в эксплуатацию новый блок ВВЭР-1200 второй очереди ЛАЭС, ведется строительство еще одного. Вопросами экологической емкости ядерного кластера больше никто не задается.
В начале нулевых годов, еще до сооружения новых реакторов, ученыерегиональной экологической лаборатории Радиевого института (Сосновый Бор) и Института сельскохозяйственной радиологии (Обнинск) проводили многолетние исследования семян и хвои сосен, растущих в районе Ленинградской АЭС. Они показали, что в промзоне
Соснового Бора процент цитогенетических повреждений хвойных деревьев в три раза, а в самом городе в два раза выше, чем на границе Петербурга, в районе поселка Большая Ижора. Таким образом, оценка экспертов РАН о достижении «пределов экологической емкости» спустя десять лет нашла свое подтверждение.
Генетические изменения сосен —последствие воздействия и радиоактивного, и химического загрязнений.
Но Росатом делает вид, что это всего лишь научный результат, не входящий в перечень критериев, которые требуют изменения политики и принятия мер по защите здоровья природы и людей в районе Соснового Бора. Аналогична реакция и на заключение почти тридцатилетней давности об исчерпании экологической емкости территории. Иначе как закрытостью, нежеланием идти на диалог с населением это не назовешь.
Жители Соснового Бора и южного берега Финского залива должны знать, что происходит на опасном производстве и при необходимости могут потребовать от атомного ведомства предъявить доказательства соблюдения норм безопасности. Вывод из эксплуатации блоков — не исключение. Опыт общественного участия и контроля, в том числе в атомной энергетике, есть у Германия, США, Литвы и других стран.
Недавно «Декомиссия» провела экспертизу «Концепции вывода из эксплуатации энергоблоков Ленинградской АЭС с реакторами РБМК-1000». Документ подготовлен концерном «Росэнергоатом» в 2015 году. Руководствуясь им, атомщики планируют приступить к демонтажу в соответствии с этим документом. Мы выяснили, что он лишь частично соответствует российскому законодательству. В частности, Концепция не соответствует ряду статей федеральных законов «Об использовании атомной энергии», «Об охране окружающей среды», требованиям Ростехнадзора, рекомендациям МАГАТЭ и т. д.
К примеру, ст. 3 Федерального закона № 7-ФЗ от 10.01.2002 «Об охране окружающей среды» запрещает хозяйственную и иную деятельность, «последствия воздействия которой непредсказуемы для окружающей среды, а также реализацию проектов, которые могут привести к деградации естественных экологических систем».
В Концепции не предусмотрены стратегические решения по хранению отработанного ядерного топлива (ОЯТ), которые позволили бы надежно изолировать его на более чем 50-летний срок.
По некоторым прогнозам, отработавшие тепловыделяющие сборки могут утратить герметичность к середине 2070-х годов, что приведет к попаданию высокоактивных РАО в окружающую среду.
В Концепции должны быть предусмотрены технологии перевода ОЯТ в безопасное состояние. По «Правилам обеспечения безопасности при выводе из эксплуатации блока
атомной станции НП-012-16» Концепция должна содержать «оценку общего количества, вида, активности, категории и классов образующихся при демонтаже РАО». Так вот, о суммарной активности различных категорий РАО в Концепции не говорится. А ведь они будут размещаться в промзоне Соснового Бора, по сути, неподалеку от жилых кварталов
города. И такой пробел нарушает право граждан на владение информацией об окружающей среде. Н ведь то же самое можно сказать и о петербуржцах, ведь городская черта расположена менее чем в 40 км от ЛАЭС.
Росэнергоатому необходимо подготовить обновленную версию Концепции, приведя ее в соответствие с требованиями законодательства и регламентирующих документов. Свои предложения и рекомендации мы направили в Росэнергоатом, дирекцию ЛАЭС, администрацию Соснового Бора, Законодательное собрание Ленобласти. Такова мировая практика: в демонтаже атомных станций участвуют не только специалисты, но и органы местной власти, эксперты, представители гражданского общества.
Об этом — об информировании населения, о повышении понимания и доверия людей к процессу вывода из эксплуатации атомных электростанций — говорится и в «Стандартах МАГАТЭ», опубликованных в 2018 году. Это очень важный для российских условий момент — общественное участие. Рекомендации МАГАТЭ должны стать прививкой от закрытости, понуждающей Росатом налаживать диалог с общественностью. Мы предлагаем сделать комплексную экологическую оценку южного берега Финского залива в районе ядерного
кластера, чтобы понять, что будет рядом с пятимиллионным Петербургом, если наложится радиационное и химическое воздействие на природу от предстоящего вывода из эксплуатации ЛАЭС.
Постоянной комиссии по экологии и природопользованию ЗакСа Ленбласти мы предложили инициировать процесс создания межрегиональной лаборатории наподобие той, что была закрыта более 15 лет назад в Сосновом Бору.
Органам местного самоуправления рекомендуем совместно с Росэнергоатомом, Ростехнадзором организовывать общественные обсуждения обновленной версии Концепции. А также создать общественный совет по мониторингу вывода из эксплуатации ЛАЭС.
На мой взгляд, неразумно игнорировать результаты анализа мирового опыта вывода АЭС, над которым мы работали более 15 лет. Общественность протягивает атомному ведомству руку помощи, предлагая апробированные мировой практикой решения. Главный их смысл в том, чтобы под Петербургом, на берегу Балтики, были соблюдены все меры безопасности. Соснобыль — даже тихий, с расползающейся радиацией — нам точно ни к чему.
Записала Лина ЗЕРНОВА
13 июня 2019 проект закона «О полномочиях органов государственной власти Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии», разработанный к.ю.н. Андреем Талевлиным, был представлен при поддержке сети Декомиссия, на заседании Постоянной комиссии по экологии и природопользованию Законодательного Собрания Ленинградской области.
Актуальность такой нормы регулирования продиктована начинающимся выводом из эксплуатации Ленинградской АЭС, который продлится не менее 40 лет.
В то же время ряд процедур принятия решений, которые напрямую могут коснуться жителей, подробно не прописаны на региональном уровне. Это подтвердил представитель Правового управления Законодательного Собрания. К тому же подобные законы уже приняты в Свердловской, Челябинской, Томской областях, Красноярском и Краснодарском краях и других субъектах Российской Федерации.
Как известно, обеспечение радиационной безопасности является сферой совместного ведения как федеральных, так и региональных властей Ленинградской области.
После обсуждения члены Постоянной комиссии единогласно поддержали предложение Николая Алексеевича Кузьмина, председателя этой комиссии, о создании рабочей группы, которой предстоит уточнить представленный проект Закона и представить его для последующего рассмотрения.
В состав рабочей группы помимо Андрея Талевлина и Олега Бодрова инициировавших принятие закона, вошли депутаты и председатель Постоянной комиссии по экологи ЗакСа Ленинградской области, представители Правового Управления, эксперт Общественного совета при губернаторе Ленинградской области, представитель Комитета по экологии Правительства Ленинградской области.
Смотрите инфоролик о необходимости принятия этого закона
Пояснительная записка к проекту закона Ленинградской области
Проект закона Ленинградской области «О полномочиях органов государственной власти Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии» разработан в целях закрепления процедур участия органов государственной власти Ленинградской области, органов местного самоуправления, общественного участия в процессе принятия решений в сфере использовании атомной энергии и обеспечения радиационной безопасности населения.
В соответствии с нормами федерального закона «Об использовании атомной энергии» решение о месте размещения объекта использования атомной энергии принимаются Правительством Российской Федерации при согласовании с органами власти субъектов Российской Федерации. Правительством Российской Федерации в Постановлении от 14.03.1997 № 306 утвержден соответствующий порядок, и одной из форм данного согласования является согласование ходатайства о намерениях.
В настоящий момент указанное согласование осуществляет комиссия при Правительстве Ленинградской области при отсутствии четкого порядка его реализации, что не формирует условия обеспечения радиационной безопасности, а иногда приводит к созданию конфликтных ситуаций с населением.
Вместе с тем, обеспечение радиационной безопасности населения, обусловленное расположением на территории соответствующего субъекта ядерно-опасных и радиационно-опасных объектов, наличием территорий, загрязненных в результате радиационных аварий радионуклидами искусственного происхождения одна из главных функций органов государственной власти субъектов Российской Федерации.
Для Ленинградской области, где расположено значительное количество ядерно и радиационно-опасных объектов, вопросы информирования населения об угрозах для их здоровья негативного воздействия ионизирующего излучения, обучение населения в сфере обеспечения радиационной безопасности входят в компетенцию региональной власти и являются весьма актуальными. Более того, в ближайшее время будут выводиться из эксплуатации энергоблоки Ленинградской АЭС, иные ядерные установки. Следовательно, будут требовать своего решения вопросы безопасного обращения с радиоактивными отходами.
Право граждан и общественных объединений на участие в формировании политики в области использования атомной энергии закреплено в статье 14 Федерального закона «Об использовании атомной энергии». Указанное право подкреплено и реализуется различными правовыми институтами (участие в общественных обсуждениях проектной документации, проведение общественной экологической экспертизы и др.).
В законопроекте предлагается закрепить порядок принятия решения органами власти Ленинградской области по согласованию места размещения объекта использования атомной энергии с привлечением всех заинтересованных сторон. Вместе с тем, предусмотрено, что действие законопроекта не распространяется на отношения в сфере защиты населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера, в том числе связанные с радиационной опасностью, которые урегулированы областным законом от 13 ноября 2003 года № 93-оз «О защите населения и территорий Ленинградской области от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера».
В законопроекте, в соответствующих статьях закреплены полномочия Законодательного собрания Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии, полномочия Правительства Ленинградской области, а также полномочия уполномоченных исполнительных органов государственной власти Ленинградской области.
Так, Законодательное собрание Ленинградской области согласовывает представленные Правительством Ленинградской области предложения о месте размещения на территории Ленинградской области ядерных установок, радиационных источников и пунктов хранения ядерных материалов и радиоактивных веществ, пунктов хранения, хранилищ радиоактивных отходов, пунктов захоронения радиоактивных отходов, находящихся в федеральной собственности, либо имеющих федеральное или межрегиональное значение до согласования указанных предложений Правительством Ленинградской области.
Таким образом, представительный орган субъекта Российской Федерации наделен существенными полномочиями в сфере согласования места размещения объекта использования атомной энергии, что позволит коллегиально, с помощью демократических процедур, гласно обсудить и принять взвешенное решение по согласованию размещения объекта использования атомной энергии на территории Ленинградской области.
Правительство Ленинградской области и уполномоченные исполнительные органы государственной власти Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии также реализуют широкий круг полномочий, определенный статьями 4 и 5 законопроекта.
Принятие закона Ленинградской области «О полномочиях органов государственной власти Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии» позволит в достаточной мере обеспечить права граждан и общественных объединений на участие в формировании политики в области использования атомной энергии, а также реализовать право на радиационную безопасность населения.
Принятие закона Ленинградской области «О полномочиях органов государственной власти Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии» не предполагает внесение изменений в другие законы Ленинградской области.
Принятие закона Ленинградской области «О полномочиях органов государственной власти Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии» не потребует дополнительных расходов из средств бюджета Ленинградской области.
Андрей Талевлин
Статья в Агентстве ПРОАТОМ
А.А. Талевлин, к.ю.н., доцент ЧГУ, Председатель регион. обществ. движения «За природу»
О.В. Бодров, физик, эколог, гендиректор ООО «Декомиссия», председатель Обществ. Совета «Южный Берег Финского Залива»
Государственная политика России в области использования атомной энергии и обращения с радиоактивными отходами не должна противоречить основным правам граждан. Право на экологическую и радиационную безопасность принадлежит как настоящему, так и будущим поколениям.
На федеральном уровне правовую базу обращения с РАО составляют законы «Об использовании атомной энергии» №170 ФЗ и «Об обращении с радиоактивными отходами» № 190 ФЗ. Органы государственной власти субъектов РФ участвуют в принятии решения о размещении объектов обращения с РАО. Согласно п. 5 Постановления Правительства РФ от 14.03.1997 № 306, решения о сооружении объектов федерального значения принимает Правительство РФ совместно с органами государственной власти субъектов Российской Федерации, на территории которых предполагается размещение объектов.
В настоящее время во многих регионах Российской Федерации приняты нормативные правовые акты в сфере природопользования и охраны окружающей среды, в том числе и радиационной безопасности. Законы о радиационной безопасности населения приняты в Свердловской, Челябинской, Томской области, Краснодарском, Красноярском краях и др.
Одним из недостатков существующего Закона о РАО является отсутствие закрепленных процедур общественного участия на разных стадиях обращения с РАО, хотя право граждан и общественных объединений на участие в формировании политики в области использования атомной энергии закреплено в ст. 14 Федерального закона «Об использовании атомной энергии». В Законе о РАО участие общественности в формировании политики в сфере использования атомной энергии сведено к «предоставлению информации по вопросам деятельности национального оператора с учетом требований законодательства Российской Федерации о государственной тайне».
Право граждан на участие в принятии решений, например, определения места захоронения радиоактивных отходов, в Законе о РАО не закреплено. При размещении пунктов захоронения РАО или расширении существующих объектов по переработке ОЯТ достаточным считается проведение общественных слушаний. Как правило, такие обсуждения носят рекомендательный характер, в них принимает участие незначительное число граждан, в основном, жителей соответствующего ЗАТО, хотя затрагиваются права и интересы гораздо большего числа людей.
Наличие полномочий у субъектов РФ в области природопользования и охраны окружающей среды позволяет создать региональную нормативную базу, которая может и должна учитывать недостатки федеральных нормативных правовых актов. В ряде субъектов Российской Федерации (Томской, Ленинградской, Челябинской и др. областях) утвержден порядок принятия и согласования решений о размещении ядерно-опасных и радиационно-опасных объектов в рамках процедуры согласования Ходатайства о намерениях. В Красноярском крае, в республике Коми вопрос о согласовании размещения объектов использования атомной энергии этого субъекта не урегулирован. В рамках процедуры согласования размещения объектов использования атомной энергии региональным законодателям необходимо обеспечить возможность участия населения в принятии решения. Такой подход, учитывающий интересы населения конкретного региона, представляется социально-ответственным.
Таким образом, региональное и федеральное законодательство необходимо дополнить механизмом реализации права каждого на участие в принятии решений в сфере использования атомной энергии. Региональное законодательство должно содержать нормы общественного контроля в сфере обеспечения ядерной и радиационной безопасности при обращении с РАО. В соответствующем нормативном акте необходимо предусмотреть положение об Общественном совете в структуре органа государственной власти субъекта Российской Федерации и определить порядок его формирования, обеспечив активное участие общественности и местных органов власти.
В данной статье речь пойдет о проекте закона о радиационной безопасности Ленинградской области, разработанном А.А.Талевлиным. Этот проект прошел обсуждение с экспертами Постоянной комиссии по экологии и природопользованию Ленинградской области. В Ленобласти расположено большое число ядерно- и радиационно-опасных объектов. Власти региона обязаны обеспечивать радиационную безопасность населения и информировать его о возможных угрозах. Принимаемые решения по размещению объектов атомной энергии затрагивают интересы широкого круга лиц. В то же время они не включены в процесс принятия решений. Депутаты Законодательного собрания Ленобласти сегодня лишены возможности отстаивать интересы своих избирателей в этой сфере. Исходя из норм федерального закона об атомной энергии №170 ФЗ, решение о размещении таких объектов принимается Правительством РФ при согласовании с властями регионов. В Ленинградской области такое согласование осуществляет губернатор. Это происходит в отсутствии четкого порядка его реализации, что иногда приводит к конфликтным ситуациям.
В настоящее время в активную фазу вступает процесс вывода из эксплуатации первых блоков Ленинградской АЭС. Поэтому поиск решения по безопасному обращению с РАО для долговременной их изоляции становится столь актуальным. Предлагаемый проект закона о радиационной безопасности прописывает порядок принятия решения органами власти при согласовании места размещения объекта атомной энергии с участием всех заинтересованных сторон, в том числе, и атомного бизнеса. Права граждан и общественных объединений на участие в политике в области использования атомной энергии обеспечено ст.14 №170 ФЗ. Принятие областного закона даст возможность депутатам и другим социальным группам обсуждать не только финансовые, технологические, но и социальные, экологические и нравственные аспекты данной проблемы. Законопроект расширяет число заинтересованных участников и критериев, которые лежат в основе принятия этих решений. Законодатели Ленобласти получат полномочия в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии. Депутаты ЗакСа Ленобласти будут согласовывать представленные губернатором предложения по размещению ядерных установок, хранилищ РАО, пунктов захоронения РАО. Такое согласование объектов размещения атомной энергии позволит обсуждать их с помощью демократических процедур и принимать более взвешенные решения.
Проект закона разработан в целях закрепления процедур участия органов государственной власти Ленобласти, органов местного самоуправления, общественности в процессе принятия решений в сфере использования атомной энергии и радиационной безопасности населения. Принятие такого закона позволит обеспечить права граждан и общественных объединений на участие в формировании политики использования атомной энергии, а также реализовать право на радиационную безопасность настоящего и будущих поколений.
При разработке проекта закона учтены международные стандарты и рекомендации безопасности МАГАТЭ, опубликованные в 2018 г.; опыт европейских стран, в том числе Германии и Литовской республики. «Стандарты МАГАТЭ для защиты людей и природы. Вывод из эксплуатации атомных электростанций, исследовательских реакторов и других объектов ядерного топливного цикла» рекомендуют включать в процесс подготовки и планирования вывода из эксплуатации АЭС заинтересованные стороны, в том числе заинтересованную общественность и местное сообщество, на территории которого размещается выводимая АЭС. В частности, в упомянутом документе говорится: «Регулирующий орган должен организовывать общественные обсуждения или консультации с участием лицензиата для предоставления возможности заинтересованным сторонам делать комментарии по окончательному плану вывода из эксплуатации и поддержке документов, в соответствии с национальным законодательством. Такие обсуждения должны проводиться, в первую очередь, с местными общинами, на территории которых размещен выводимый объект».
В законе Литовской Республики “О радиационной безопасности” ответственность за обеспечение радиационной безопасности государством делегирована мэрии (Ст. 5. Компетенция мэра районного (городского) самоуправления в сфере государственного управления в области обеспечения радиационной безопасности):
Мэр районного (городского) самоуправления:
Созданный «Общественный совет по экологии и энергетике» при Висагинском самоуправлении стал площадкой для взаимодействия органов местного самоуправления с заинтересованной общественностью, оказанию технической поддержки мэрии при согласовании отчетов по оценке воздействия на окружающую среду, проектов вывода из эксплуатации Игналинской АЭС, строительства промежуточных хранилищ РАО; обеспечении здоровой экологической обстановки в городе, расположенном вблизи радиационно-опасных объектов.
Федеральные власти Германии инициировали создание регионального Общественного Совета по проблемам ядерной энергетики земли Макленбург – Передняя Померания для мониторинга вывода из эксплуатации АЭС Норд (Грейфсвальд). Он включил в себя представителей федеральных, региональных, муниципальных властей, экспертов, представителей трудового коллектива АЭС, политических партий и общественных организаций.
Эффективная организация обеспечения радиационной безопасности населения должна увязываться с доступностью информации общественным организациям и участием самих граждан и юридических лиц в обсуждении государственной политики проектов федеральных законов, в практической деятельности в области обеспечения радиационной безопасности. Регионы и население должны быть наделены необходимыми полномочиями по реализации своих прав и обязанностей. Действующим законодательством гарантируется осуществление общественного контроля в сфере радиационной безопасности населения. Однако при реализации этого права граждане и их общественные объединения встречаются с трудностями в получении информации о состоянии радиационной безопасности, принимаемых мерах по обеспечению этого права.
Предлагаемый к обсуждению закон о радиационной безопасности Ленинградской области может восполнить этот пробел в законодательстве и стать основой для принятия подобных законов в других субъектах РФ.
Комментарии к статье, опубликованной на сайте ПРОАТОМ:
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 05/06/2019
Надо потребовать от главы ГК Росатом не делать опасные ядерные реакторы, с точки зрения наличия в них неустранимых свойств расплавляться, и расплавлять всё вокруг своего корпуса, а затем выкидывать в окружающую среду сильнейшую радиацию. Прекратить слушать ему советников Асмолова и Адамова, проталкивающих за деньги казны России свои интересы.
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 05/06/2019
Разборка АЭС это большой бизнес д о конца столетия.В настоящий момент по всему миру работает 450 атомных станций. К 2040 году половина этих АЭС выслужит положенные сроки, а это значит, их придется останавливать, отключать от сети и как-то утилизировать. Только в одной Европе в ближайшие 10-15 лет «на пенсию» выйдут около 50-ти АЭС. Стоимость одной только остановки престарелых европейских АЭС может достигнуть 50 млрд евро (54 млрд шв. франков). Европейские компании-операторы, управляющие действующими в настоящее время АЭС, в период до 2050 года в проекты по остановке, разборке и утилизации старых реакторов и топливных элементов будет инвестировано до 250 млрд евро (270 млрд шв. франков).
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 05/06/2019
Какой же это бизнес? Бизнес то, что создает добавленную стоимость. Здесь же просто выкачивание средств из бюджета, то есть из налогоплательщиков.
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 05/06/2019
Предлагаемый к обсуждению закон ….» А проект Закона то сам где посмотреть? Линк почему не дали? Что обсуждать?
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 05/06/2019
ну да проект закона нужно читать. Все что написано в тексте это «не о чем» и обсуждать там нечего
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 05/06/2019
АЭС это наследие холодной войны и гонки вооружений 50-70-х годов. 99,9% радиационной опасности и боевых ядерных материалов находится в ОЯТ.
Предметом обсуждения является прежде всего ОЯТ, и лишь затем РАО, корпуса реакторов, графит, дейтериевая вода и др.
Авторы законопроекта ничего не предлагают в отношении ОЯТ, то есть обсуждают 0,1% проблемы атомной энергетики.
В первую очередь необходимо законодатель но закрепить за ОЯТ статус ядерных отходов, которые не подлежат никакому использованию. Де факто это есть, нужно сделать де юре.
Законы США признают ОЯТ самыми опасными отходами, и переработка ОЯТ мирных реакторов запрещена.
В России ОЯТ считается ценным сырьем для будущих поколений. Это самое опасное заблуждение, закреплено юридически.
Дементий Башкиров
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 05/06/2019
Дементию Башкирова. Под вашим др. подразумеваются углерод 14 и еще целый набор изотопов в аэрозолях в газообразных выбросах. Эта дрянь систематически вылетает в ОС с АЭС
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 06/06/2019
Другие, то есть те, что находятся в двугорбый кривой распада тяжёлых атомов (плюс тритий, продукт деления на три осколка) и продукты активации конструкционных материалов.
Самые опасные с ядерной и радиационной точки зрения продукты реакций нейтронного захвата. Это уран с 232 по 238, нептуний, плутоний, америций, кюрий (для БР ещё берклий и калифорний)
Производство искусственных актинидов должно быть планомерно свернуто до безопасного предела. На планете не должно находиться более 50 млн. Ки долгоживущих актинидов.
Безопасно для планеты 190 т плутония в составе ОЯТ ВВЭР, это примерно 12 ГВт(э) на всей планете, работающих 1000 лет и удалении ОЯТ через 60 лет на большие глубины.
Дементий Башкиров .
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 06/06/2019
На конференции 2017 года в Петергофе американцы доложили, что разобрали АЭС, бетон и металл увезли (в английском тексте было «на дно океана», может быть ошибка), а контейнеры с ОЯТ поставили на образовавшуюся лужайку на вечные времена. Это у них называется «декомиссия».
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 06/06/2019
Вы, уважаемый радио-химик Дементий, далеки от проблем народа. По всей России с городским мусором не знают, что делать, засрали все вокруг городов, поселков, устроили свалки в черте городов и поселков Народ не безмолвствует, дело доходит до мордобоя . Поэтому в России ОЯТ не считается предметом обсуждения , а ОЯТ считается ценным сырьем.
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 06/06/2019
Уважаемые радио-химики ! Если честно, то надоела Ваша тугомотина . В каждой статье Вы говорите об одних и тех же проблемах, ничего не меняется, а ситуация только ухудшается. Стране не помогут никакие законы , а нужна смена Правительства и зачистка от тотальной Единой России. Без этого нет будущего у нашей стране , и мы будем дальше тонуть в отходах в мусоре в ОЯТ .
Re: Региональный закон о радиационной безопасности Ленобласти (Всего: 0)
от Гость на 06/06/2019
«Авторы законопроекта ничего не предлагают в отношении ОЯТ, то есть обсуждают 0,1% проблемы атомной энергетики»
Тезисы уважаемого Дементия Башкирова интересны и необходимы. Но радиационная безопасность Ленобласти практически не определяется операциями с ОЯТ и его статусом (к предмету данного регионального законопроекта относятся, разве что, подготовка ОЯТ к транспортировке, временное хранение и транспортировка по территории области).
Тезисы, видимо, гораздо более уместны относительно законотворчества федерального или, например, в рамках Красноярского края…
Забегая вперед скажу, что Олег Викторович Бодров имеет к этим вопросам самое непосредственное отношение. Он проживает в 40 км к западу от Санкт-Петербурга, в городе Сосновый Бор, рядом с одним из крупнейших в мире ядерных кластеров, где сконцентрированы десятки атомных объектов, включая всем известную Ленинградскую АЭС.
Олегу Викторовичу не часто удается вырваться в родные пенаты — Шымкент, потому что большую часть его времени отнимает работа в составе авторитетной международной сети неправительственных организаций «Декомиссия», которая на протяжении многих лет анализирует опыт различных стран по безопасному выводу из эксплуатации АЭС, отработавших ресурс, а также утилизации РАО (радиоактивных отходов) и ОЯТ (отработанного ядерного топлива).
Размышления об АЭС, отходах и нравственности при принятии экологически значимых решений в России, Казахстане и мире…
«Как можно купить или продать небо над нами или тепло земли? Даже мысль о том чужда нам. Нам не принадлежит ни свежесть воздуха, ни блеск воды. Как же их можно у нас купить? Каждая пядь этой земли священна для моего народа. Каждая поблескивающая сосновая иголка, каждая песчинка на берегу, туман в смеркающемся лесу, каждая поляна и каждое жужжание насекомого свято в памяти народа и его переживаниях».
Из письма вождя Сиэтла Президенту
США Пирсу, 1885 год.
Это отрывок обращения вождя индейского племени Двамиш на северо-западе США в ответ на предложение продать их исконные земли. Мы неслучайно затронули содержание этого письма в беседе с известным российским экологом-общественником, физиком Олегом Викторовичем Бодровым. Ведь и главный лейтмотив нашего разговора был о том, как важно человеку научиться чувствовать себя частью живой планеты Земля, а не бездумным хозяином-распорядителем природных ресурсов, о том, как решать сегодня проблемы утилизации различных отходов, в том числе ядерных, чтобы снизить негативное воздействие на среду обитания.
Забегая вперед скажу, что Олег Викторович Бодров имеет к этим вопросам самое непосредственное отношение. Он проживает в 40 км к западу от Санкт-Петербурга, в городе Сосновый Бор, рядом с одним из крупнейших в мире ядерных кластеров, где сконцентрированы десятки атомных объектов, включая всем известную Ленинградскую АЭС.
Олегу Викторовичу не часто удается вырваться в родные пенаты — Шымкент, потому что большую часть его времени отнимает работа в составе авторитетной международной сети неправительственных организаций «Декомиссия», которая на протяжении многих лет анализирует опыт различных стран по безопасному выводу из эксплуатации АЭС, отработавших ресурс, а также утилизации РАО (радиоактивных отходов) и ОЯТ (отработанного ядерного топлива). Вот и в этот раз Олег Викторович заехал в родной город накануне международной конференции в США, где ему предстояло выступить с докладом на площадке ООН. Его выступления по проблемам безопасности звучали в МАГАТЭ (Вена), Европарламенте (Брюссель), на конференции ассоциации ученых Японии (Фукусима). 40 лет наблюдений за происходящим в атомной отрасли и большой опыт практической работы в этой сфере – вот на чем базируются и привлекают всеобщее внимание его экспертные выводы и предложения. Вот и мы пригласили его в редакцию.
— Олег Викторович, как вам встреча с родным городом?
— Хотя мои визиты в Шымкент стали реже, я каждый раз удивляюсь новым переменам. По роду деятельности мне довелось побывать во многих странах и городах, и мне думается, что сегодняшний Шымкент не уступает многим из них ни по качеству жизни, ни по обилию товаров в современных торговых домах.
Я приехал в этот раз навестить и подправить могилу отца. Он, кстати, многие годы работал главным инженером и директором Чимкентских ТЭЦ-1 и 2, а я 51 год назад закончил здесь школу №5 имени Калинина. Так что, нашу семью с Шымкентом связывает многое.
В каждый свой приезд я стараюсь пройти по городу пешком, и в этот раз заглянул в родной двор на улице Театральной, посмотрел уже на новую пятую школу, где когда-то выступал за волейбольную команду. Неоднократно был даже чемпионом города с нашей школьной командой. Прошелся по паркам, проспектам, искупался в Кошкарате.
Здесь каждый уголок, каждое здание, хоть и изменившиеся, навевают приятные воспоминания о детстве, юности. И как всем, кто надолго отлучился от родного дома, мне при всей новизне в городе не хватает почему-то той теплоты и ауры, что была в прежнем, старом Чимкенте. Это, наверное, и есть ностальгия…
— Расскажите, как сложилась Ваша «питерская» биография?
— В 1976 году закончил Ленинградский политех, ныне – СПбПУ, физико-механический факультет по специальности «инженер-физик». Меня пригласили работать в Научно-исследовательский технологический институт в Сосновом Бору. Работал инженером-исследователем реакторов для атомных подводных лодок. Помню, как впервые воочию увидел гигантскую атомную подводную лодку размером с девятиэтажный дом, где вертикально стоят ракеты, способные стрелять в любую точку мира из-под воды. В институте проводили эксперименты по оценке безопасности атомных подводных лодок. Причем курировал этот процесс академик Анатолий Петрович Александров, президент Академии Наук СССР, и он же — директор Курчатовского института в Москве. Испытания проводились в круглосуточном режиме. Сижу я как-то ночью на пульте регистрации информации, и вдруг заходит Александров. Признаюсь, мне было волнительно и приятно, что сам академик подошел и поздоровался со мной. Этот момент обострил ощущение важности и значимости того, чем мы занимались.
Однажды, во время испытаний установки, произошел тепловой взрыв, повлекший разрушение здания института и гибель людей. Мне «повезло» в ту ночь не дежурить, а то я бы тут не сидел… После этой аварии пришло понимание особой важности вопроса безопасности в атомных технологиях. Поэтому я перешел работать в региональную экологическую лабораторию Радиевого института имени Хлопина, где проработал 13 лет научным сотрудником, руководителем группы математического моделирования и экспериментальных исследований экосистем. Мы изучали последствия воздействия на природу всего ядерного комплекса в нашем городе. Замечу, что почти все результаты исследований воздействия на природу не публиковались, были секретными.
Потом был Чернобыль в 1986 году… Это событие кардинально изменило экологическое сознание населения и политиков не только в нашей стране, но и в мире. Стало понятно, что нельзя делать секрет из информации о последствиях воздействия ядерных технологий на здоровье природы и людей. В то время я впервые всерьез задумался над важностью задачи безопасного вывода из эксплуатации атомных станций, выработавших свой проектный ресурс, а также долговременной изоляции радиоактивных материалов от живой природы.
После аварии меня командировали в Чернобыль для отбора проб с целью изучения влияния радиоактивных выбросов на окружающую среду. При возвращении в Питер и проходе через рамки детектора радиоактивности в аэропорту я так «звенел», что меня не хотели пропускать. Пришлось объяснить, что я еду из зоны радиационного загрязнения, везу пробы для анализа в лабораторию. Тогда меня и пропустили.
— Олег Викторович, как известно, в Казахстане тоже есть отработавшее ядерное топливо остановленного реактора, а также отработавшие радиоактивные источники медицинского оборудования. Есть отходы предприятий урановой промышленности, полигон ядерных испытаний.
В городе Курчатове Восточно-Казахстанской области построено долговременное хранилище для РАО, куда отчасти и вывозятся радиоактивные материалы, там еще планируют построить центр их переработки. По-вашему, насколько в Казахстане и России отработана система безопасного хранения таких опасных отходов?
— Это ключевой вопрос не только для России и Казахстана. С моей точки зрения, в наших странах пока не приняты социально и экологически приемлемые решения для обеспечения долговременной изоляции РАО и ОЯТ в течение времени, пока они будут представлять опасность для всего живого. Пока у сторонников атомного бизнеса доминирует желание хоронить радиоактивные и ядерные отходы, действуя по принципу «закопать и забыть». Так дешевле!
Сейчас я занимаюсь системным анализом проблем долговременной изоляции радиоактивных материалов. Был с этой целью на радиоактивных могильниках в США, Финляндии, Германии, Швеции.
Вывод: одно дело — с энтузиазмом строить новую АЭС, подсчитывая прибыль, отложив «на потом» процесс захоронения ее отходов, а другое, значительно более важное – проанализировать и предусмотреть издержки, которые будут в течение всего времени ее жизни, после вывода из эксплуатации. Важно, чтобы такой анализ начинался с оценки безопасности добычи радиоактивных материалов, изготовления свежего и переработки отработавшего топлива, затем работы этого объекта и, кончая выводом его из эксплуатации.
Объясню, почему мы выступаем за безопасную долговременную изоляцию, а не захоронение отработанных ядерных материалов, в особенности отработавшего ядерного топлива. Представьте эти многометровые тепловыделяющие стержни, стоящие в атомном реакторе. До работы в реакторе их можно даже в руки брать, но спустя уже два года, у них образуются высокорадиоактивные, очень токсичные изотопы, в том числе плутоний-239, который распадется наполовину только через 24 тысячи лет (!). Получается, выгодами от работы АЭС в течение 2-3 лет будет пользоваться одно поколение, а негативные последствия останутся для тысяч будущих поколений. И что с этим делать, никто не знает, не придуманы технологии. Так что, это не только технологическая, но и экологическая, нравственная проблема.
— Как Вы думаете, оправдано ли на этом фоне беспокойство наших граждан по поводу политического решения о строительстве АЭС
в Казахстане, обсуждавшееся во время встречи нового Главы нашего государства с Президентом России?
— Россия планирует построить более 30 атомных реакторов по всему миру, в том числе в Казахстане, Узбекистане, Египте, Бангладеш, Турции, Финляндии, Венгрии. Хотелось бы надеяться, что это решение будет приниматься во всех странах в исключительно прозрачных условиях, с обязательным учетом мнения экологов, а также населения. И, конечно, очень важно, чтобы был тщательно проанализирован весь спектр технологических, экологических, экономических, социальных и нравственных проблем и возможных последствий, начиная от строительства, работы АЭС в течение 50 лет, предусмотренных проектом, долговременной изоляции РАО и ОЯТ и заканчивая выводом атомного объекта из эксплуатации. Ведь обычно авторы идеи строительства больше говорят о будущих благах АЭС, громких цифрах выработки энергии, а что будет с отходами и с самой станцией после того, как она исчерпает свой проектный ресурс и ее нельзя будет эксплуатировать из соображений безопасности, об этом чаще всего не информируют. И участвовать в обсуждении этих проблем должны все заинтересованные стороны, в том числе общественность. Такова международная практика и рекомендации Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ).
Что касается вывода из эксплуатации, то в моем городе сейчас разрабатывается проект вывода из эксплуатации четырех блоков Ленинградской АЭС, подобных чернобыльскому. Так вот, по моим предварительным оценкам, на это потребуется порядка шести миллиардов евро в течение 40-50 лет. Где брать деньги? Кто будет платить за это? Где и как безопасно хранить РАО и ОЯТ сотни и тысячи лет? Вот сколько вопросов возникло разом!
И опять приходим к печальному выводу, что тысячам будущих поколений еще долго придется разгребать негативные последствия такой «цивилизации». Это большая моральная проблема: что мы оставим в наследие своим детям и внукам. Мы считаем, что необходимо отказаться и от практики переработки отработавшего ядерного топлива. Сошлюсь на пример: существующие сейчас технологии на производственном объединении «Маяк» в закрытом атомном городе Озерске Челябинской области при переработке 100 тонн ОЯТ производят 600 тысяч кубических метров жидких радиоактивных отходов, которые сбрасываются в Теченский каскад водоемов. Это означает, что люди, живущие на прилегающих территориях реки, обречены болеть из-за загрязнения природной экосистемы. Теча же впадает в Тобол, потом — в Обь и далее — в Северный Ледовитый океан. По оценке академика Яблокова, с задержкой 30-40 лет эти радионуклиды попадут в виде рыбы и других морепродуктов на столы жителей Европы. При этом считается, что переработка ОЯТ отчасти облегчает пресловутую проблему хранения радиоактивных материалов. На деле одна проблема лишь трансформируется в другую. Однозначно, что без разработки технологий, исключающих сброс радиоактивных отходов в окружающую среду, переработка ОЯТ недопустима!
— Ваши оценки идут вразрез с коммерческими интересами приверженцев строительства АЭС и не дискредитируют ли они атомные проекты России?
— Я представляю международное экодвижение, людей, которые дают экспертные оценки, но не принимают и не навязывают политических решений. Наша задача состоит в повышении экологического сознания граждан, информировании политиков и лиц, принимающих решения о необходимых критериях оценки проектов АЭС, о возможных негативных последствиях и целесообразных способах решения этих проблем, которые известны в мире. Эти решения должны обеспечить как здоровье людей, так и среды обитания в целом. Тем более, что свет не сошелся клином на АЭС. Панацеей излечения от «ядерной зависимости» являются возобновляемые источники энергии, которые сейчас успешно развиваются и вполне конкурентоспособны с АЭС.
Я убежден, что люди и политики, которых они избрали, должны и вполне способны принять сбалансированное решение, с учетом анализа возможных долгосрочных последствий, и возможных альтернативных решений по выбору энергоисточника.
— И у нас эта тема в тренде, ведь солнца в нашем крае в избытке…
— Я специально занимался изучением этой темы. Как ни странно, возобновляемые источники энергии практикуют даже в холодной Швеции, строя так называемые «пассивные дома», не потребляющие энергии для отопления. В них большие окна, ориентированные на солнце, с солнечными панелями на крыше, ветрогенератором и специальным теплообменником, позволяющими полностью обеспечивать дом теплом, энергией и свежим воздухом внутри. Причем эти дома не дороже традиционных!
В прошлом году был на юге Германии, в городе Фрайбурге, считающемся экологической столицей этой страны. Там есть «активные дома», которые не только обеспечивают энергией себя, но и вырабатывают и поставляют ее через сетевую компанию другим, нуждающимся потребителям, зарабатывая на этом неплохие дивиденды.
Было бы здорово, если в Шымкенте появились бы дома с подобными, как в Фрайбурге, системами альтернативного энергоснабжения. Было бы полезно организовать туда поездку местных чиновников, предпринимателей, строителей и экспертов для знакомства с немецким опытом. Шымкенту с его 50-градусной жарой вполне можно стать экостолицей Казахстана, потребляющей возобновляемую энергию! Нужны лишь воля местных политиков и готовность предпринимателей перенять полезный опыт.
— А теперь о земном: имеют ли под собой основание утверждения о негативном влиянии сотовых телефонов и куда девать горожанину отработавшие срок батарейки, стиральные машины, телевизоры?
— Мы живем в электромагнитных полях, которые возникли в нашей жизни за короткий период с точки зрения эволюции человека, как биологического вида. Поэтому мы пока не адаптированы к такого рода воздействиям. Это касается и вредного воздействия электромагнитного излучения сотовых телефонов, которое способно провоцировать рак мозга. Особенно опасно класть аппарат под подушку, постоянно ходить в наушниках. Наиболее уязвим в этом случае детский организм.
Негативное воздействие электромагнитного поля уменьшается обратно пропорционально квадрату расстояния. То есть удалил телефон от себя в два раза, негативное воздействие уменьшится в четыре раза.
Похожая проблема и с радиоактивными веществами. На протяжении жизни двух поколений существенно увеличилась радиоактивность на Земле. К примеру, плутоний-239 практически отсутствовал в земной коре всего 70 лет назад. Но после начала создания ядерного оружия и работы более 400 атомных реакторов по всему миру его наработали не менее тысячи тонн. То есть, этот элемент с периодом полураспада в 24 тысячи лет практически не участвовал в эволюции жизни на Земле, и живые системы к нему не адаптированы. Получается, что два поколения жителей Земли создали проблемы для безопасной жизни 10 тысяч (!) будущих поколений землян. Это серьезная нравственная проблема, которая пока не принимается во внимание при принятии решений по развитию ядерных технологий, в том числе и строительства АЭС.
Что касается восприимчивости людей к радиации: есть люди на генетическом уровне менее чувствительные, и «смертельная доза» не обязательно приведет к летальному исходу. Безопасной радиации нет, есть люди, которых и «безопасная доза» может привести к смерти. Тем более что мы в своей жизни сталкиваемся с одновременным воздействием многих факторов, таких, как загрязнение тяжелыми металлами, нитратами, радионуклидами и так далее. Повторюсь: наиболее уязвимы к воздействию радиации дети.
Что касается системы обращения с отходами, то в новом торговом доме «Шымкент-Плаза» я увидел те же продукты, что и в Европе. Но главное отличие в том, что в шымкентском торговом доме не предусмотрен сбор для последующей переработки пластиковых и стеклянных бутылок, батареек. А ведь они тысячами проходят через торговую сеть и потом оказываются на свалке, отравляя на сотни лет природу.
У нас в городе пришло осознание этой угрозы и спонтанно началось движение волонтеров. Периодически, раз в месяц, с участием малого бизнеса, начался селективный сбор в контейнеры батареек, стеклянных и пластиковых бутылок, макулатуры. Всего до 10 различных видов отходов, в соответствии с идентификаторами на каждой таре. В семьях собирают и сортируют такие отходы, чтобы в первую субботу каждого месяца прийти в определенное место и сдать их на переработку подъехавшим бизнесменам.
В Европе такая система сбора бытовых отходов — норма и регламентирована законом. Волонтеры, добровольно выполняющие эту природоохранную миссию, считают себя частью окружающей среды. Это важный момент проявления «глубинной экологии». Ее философия в том и заключается, что признавая себя частью планеты, люди проникаются болью «живой Земли», осознавая, что нанося урон окружающей среде, они вредят прежде всего сами себе.
Сейчас в Питере уже многие тысячи семей примкнули к движению по селективному сбору отходов. Это новое социальное явление, объединяющее людей. Активисты добиваются, чтобы в магазинах организовывали сбор отходов, а на выходе устанавливали специальные контейнеры, куда покупатели, пришедшие за новыми приобретениями, могли бы отправить отслужившее старье. Появилась и сеть магазинов «Спасибо», в которые петербуржцы отдают вещи и предметы, которые по какой-то причине перестали им быть нужными. В таких магазинах за символическую цену можно купить вполне добротные вещи. В этом плане и шымкентцы могут изменить ситуацию к лучшему и сохранить природу. Я от всей души желаю шымкентцам гармонии с собой и со средой обитания!
— Спасибо за беседу!
Эльмира Бердигалиева
ссылка на источник: http://panorama.shymkala.kz/index.php/world/item/3143-yadernye-otkhody-sebe-polzu-a-potomkam/3143-yadernye-otkhody-sebe-polzu-a-potomkam
20 мая в Хельсинки, Финляндия, состоялась часовая встреча группы экологических активистов стран Балтийского региона с руководителями STUK — Финского регулятора ядерной безопасности.
Представителя общественности Финляндии, Швеции, России, Беларуси, Германии, Бельгии информировали финские власти о своём видении проблем безопасности АЭС Олкилуото-3 с французским реактором 1600 МВт и финско-Российской АЭС с реактором ВВЭР-1200 (1200 МВТ).
Финским властям были заданы вопросы по существу, на которые будут даны письменные ответы.
Участники встречи с обеих сторон высказали удовлетворение результатами встречи. Олег Бодров после выступления передал руководству STUK англоязычные версии документальных фильмов «Ханхикиви», «Территория непригодная для жизни», «Особенности национального могилостроения», а также заключение международной экспертизы по официальной «Концепции вывода из эксплуатации Ленинградской АЭС с реакторами РБМК-1000»
Проект Закона «О полномочиях органов государственной власти Ленинградской области в сфере обеспечения радиационной безопасности населения и использования атомной энергии» обсуждался за круглым столом в Законодательном Собрании Ленинградской области.
По инициативе Н.А. Кузьмина, председателя Постоянной комиссии по экологии и природопользованию ЗакСа Ленинградской области эта дискуссия прошла в «День Земли 2019» (22 апреля).
Проект Закона и пояснительную записку к нему разработали члены сети Декомиссия с участием экспертного сообщества и направлен на расширении полномочий законодателей региона, а также более глубокое вовлечение других заинтересованных сторон. Это может обеспечить, по замыслу авторов, принятие взвешенных решений, обеспечивающих безопасность региона в долгосрочной перспективе.
В дискуссии участвовали приглашенные Законодательным Собранием эксперты, работающие в различных областях знаний. Участники дискуссии отметили своевременность и важность принятия этого документа. Были внесены предложения по уточнению формулировок, а также важные дополнения.
В результате трехчасовой дискуссии под руководством Н. А. Кузьмина было принято решение предоставить авторам проекта Закона доработать текст с учетом результатов обсуждения. После этого документ будет передан в Постоянную комиссию по экологии и природопользованию ЗакСа Ленинградской области для принятия решения о его передаче Законодательному собранию Ленинградской области для обсуждения и принятия.
Участники дискуссии получили «Заключение общественной экспертизы по «Концепции вывода из эксплуатации энергоблоков Ленинградской АЭС с реакторами РБМК-1000»http://decommission.ru/wp-content/uploads/2019/04/Konception_LAES_inter.pdf , в котором говорится о важности принятия такого регионального закона с учетом планируемых работ по выводу из эксплуатации Ленинградской АЭС, а также планируемых размещениях новых ядерно- и радиационно-опасных объектов на южном берегу Финского залива.
Инициативная группа независимых экспертов России и Литвы подготовила общественную экспертную оценку официальной «Концепции вывода из эксплуатации энергоблоков Ленинградской АЭС с РБМК-1000» концерна Росэнергоатом.
Проанализировано соответствие «Концепции…» российскому законодательству, нормативным документам, рекомендациям МАГАТЭ. Оценен учёт мирового опыта, а также комплексность предлагаемых решений технологических, экологических, социальных и иных проблем, в том числе обращения с радиоактивными отходами и отработавшим ядерным топливом.
Выработаны рекомендации: оператору Ленинградской АЭС, Законодательному Собранию Ленинградской области, органам местного самоуправления атомного города Сосновый Бор, а также заинтересованной общественности.
Члены экспертной группы из России более 15 лет изучали мировой опыт комплексного решения проблем вывода из эксплуатации АЭС. Литовские эксперты работали в атомной индустрии различных стран, в том числе 10 лет по руководству планированием и вводом из эксплуатации Игналинской АЭС (Литва).
Ознакомится с экспертизой можно здесь
В Литве (г. Висагинас, в районе бывшей Игналинской АЭС) начинается создание могильника средне- и низкорадиоактивных отходов. По имеющимся сведениям из литовских источников в этот могильник разместят отходы этой категории не только выводимой из эксплуатации Игналинской АЭС, но и из Эстонии, Латвии. Проект финансируется Евросоюзом.
14 марта 2019 г., Государственное предприятие Игналинская атомная электростанция (ИАЭС) объявила конкурс на закупку работ по строительству Поверхностного могильника короткоживущих радиоактивных отходов низкой и средней активности, (проект В25-2).
Учитывая сложность проекта и с целью предоставления участникам достаточно времени для подготовки предложений, предусмотрен срок предоставления предложений — 4 месяца, сообщает пресс-служба ИАЭС.
Могильник короткоживущих радиоактивных отходов низкой и средней активности составят три железобетонных модуля, в которых будет размещено 100 000 м3 обработанных, упакованных в бетонные контейнеры и зацементированных радиоактивных отходов. Захоронение радиоактивных отходов в могильнике будет производиться до 2038 года, пока не будут полностью выполнены работы по снятию с эксплуатации ИАЭС. В объеме данной закупки будет сооружена вся инфраструктура могильника и два из трех запланированных модуля — это позволит разместить 70 000 м3 упаковок с радиоактивными отходами. В случае необходимости третий модуль будет сооружен позже.
«Мы должны гарантировать упорядочение и хранение радиоактивных отходов в соответствии со всеми требованиями ядерной и радиационной безопасности. Поэтому строительство и эксплуатация хранилищ и могильников является стратегически важным аспектом деятельности ИАЭС», — сказал генеральный директор ИАЭС Аудрюс Каменас.
Могильник будет сооружен в Висагинском самоуправлении на площадке Стабатишкес рядом с другими объектами по упорядочению радиоактивных отходов. В 2007 году был разработан отчет влияния поверхностного могильника на окружающую среду, отчет был согласован с государственными институциями и утвержден в Министерстве окружающей среды Литвы, перед этим было проведено публичное обсуждение отчета с общественностью Литвы, Латвии и Белоруссии. Входе эксплуатации могильника будет осуществляться мониторинг окружающей среды, после его закрытия не менее 100 лет будет осуществляться надзор за могильником и еще в течение 200 лет будет ограничено использование территории могильника.
Проведенные оценки безопасности показали, что такой планируемый способ упорядочения радиоактивных отходов низкой и средней активности является надежным и соответствует наилучшей международной практике. Такие могильники эксплуатируются во многих странах мира, где развивалась атомная энергетика (в Испании, Франции, Словакии, Великобритании, Швеции, России, Японии, США и в других странах), подобные проекты в настоящее время развиваются в Бельгии, Литве и др.
ИАЭС начнет эксплуатацию могильника после того, как будет доказано, что все технологические установки работают надежно и получено разрешение Государственной инспекции по безопасности атомной энергетики. Это планируется осуществить в 2023 — 2024 г.
Проект B25-2 финансируется из средств Игналинской программы Европейского Cоюза.
ЭЛЬТА
Под конец 2018 года стал известен сценарий вывода из эксплуатации остановленного первого блока Ленинградской атомной электростанции в Сосновом Бору (ЛАЭС-1, которая должна быть заменена новой построенной станцией — ЛАЭС-2). Как выяснил РБК Петербург, ЛАЭС-1 продолжит свою работу в режиме «эксплуатации без генерации» электроэнергии. Вместо прибыли от продажи электроэнергии, блок будет приносить только убытки, которые концерн Росэнергоатом (оператор ЛАЭС) оценивает на уровне 14 млрд руб. до полного вывода блока из эксплуатации.
Финансироваться блок будет из специального фонда («резерв» Росэнергоатома), формируемого отчислениями от энерготарифа. Когда произойдет полный вывод, не знает никто, поскольку его технология еще не разработана. Эксперты считают, что процесс займет около 50 лет. Впрочем, есть шанс на ускорение — если технологи займутся разработкой всерьез.
Остановлен, но работает
Как утверждают специалисты, вывод знергоблока с реактором РБМК-1000 из эксплуатации — это широкомасштабная операция как по объему финансирования, так и по количеству и продолжительности выполняемых работ. Официальная «Концепция вывода из эксплуатации энергоблоков Ленинградской АЭС с РБМК-1000» предусматривает затраты на вывод из эксплуатации всех четырех блоков ЛАЭС-1 в размере 55 млрд руб. (средства «резерва Росэнергоатома» — спецфонда, пополняемого отчислениями от энерготарифа) и общий срок порядка 35 лет, до декабря 2053 года.
Фактически, говорят специалисты, в начальной фазе вывода заглушается реактор, останавливаются турбины и блок перестает вырабатывать электроэнергию — все остальные системы продолжат свою работу (охлаждение реактора и бассейнов с отработавшим топливом, техническое обслуживание реактора, система вентилляции и т.п.). В сущности, пояснил директор Ленинградской АЭС Владимир Перегуда, в течение первых восьми лет энергоблок будет «работать по лицензии эксплуатации без генерации».
В этот период из блока будет выгружаться ядерное топливо. Как пояснил бывший сотрудник Радиевого института им. В.Г.Хлопина, ныне председатель движения «Общественный совет южного берега Финского залива» Олег Бодров, сначала топливо вынут из реактора и поместят в специальные «бассейны выдержки» для охлаждения на пять лет, в течение которых распадутся наиболее активные, но короткоживущие радионуклиды, образовавшиеся в реакторе в ходе цепной реакции. Потом немного остывшее топливо (ОЯТ — отработавшее ядерное топливо) упакуют в специальные контейнеры и перевезут на Горно-химический комбинат в городе Железногорск Красноярского края для «временного хранения» (продолжительность хранения не определена — будут хранить, пока не придумают, что с этим делать).
«Параллельно будут вестись работы по дезактивации всего оборудования», — сообщил Владимир Перегуда. По его словам, только после того, как блок переведут в радиационно-безопасное состояние — будет выгружено ядерное топливо, проведены все дезактивационные работы, от радиационного загрязнения очистят сооружения и поверхности конструкций — Росэнергоатом будет определять дальнейшее использование высвобождающихся зданий и территорий.
Графитовое торможение
Самую сложную проблему вывода первого, да и остальных блоков ЛАЭС-1, эксперты связывают со специфической для мощного уран-графитового энергетического реактора РБМК-1000 графитовой станиной (графитовый цилиндр активной зоны реактора, высотой 7 м и диаметром 11,8 м). Как утверждает независимый член Общественного совета Росатома Олег Муратов, промышленной технологии ее утилизации в мире не существует. Поступать с ней так же, как с топливными элементами, нельзя, поскольку радиационная активность графитовой станины не меньшая, чем топливных элементов, при неосторожном обращении может произойти возгорание или даже взрыв, а весит она 1700 тонн.
В разных странах (Франции, США, Великобритании, в Литве на «Игналинской АЭС»), где остановлены реакторы аналогичного, «графитового», типа, такие станины, по словам Владимира Перегуды, просто законсервированы до лучших времен. У реакторов других типов таких графитовых станин нет и потому блоки АЭС удается в относительно короткие сроки закрывать почти до уровня «зеленой лужайки» (то есть, сносить полностью). Впрочем, замечает Олег Муратов, на места каждой закрытой АЭС всегда остается «пункт временного хранения ОЯТ», поскольку адекватной технологии утилизации топлива тоже пока не существует. Правда, в России ОЯТ частично перерабатывают во вторичное сырье, в том числе, для научных, медицинских и других целей.
Оставили «на потом»
На вопрос, почему за более чем 50 лет существования графитовых реакторов (в мире их начали использовать еще в 50-х годах прошлого века) необходимая технология не была разработана, эксперты отвечают по-разному. Одни говорят, что это очень сложная инженерная проблема, другие отмечают, что атомные реакторы изначально использовались для производства атомных бомб, а военные во всем мире «не слишком думают о будущем», «не особенно заботятся о последствиях своих действий». Потом, когда стала развиваться гражданская атомная энергетика, она осталась полувоенной и сильно засекреченной, особенно в СССР. Но все эксперты сходятся в одном — проблему утилизации радиоактивного графита, как, впрочем, и ОЯТ, власти всех стран решили отложить «на потом».
Сейчас эта проблема становится все более острой. Второй блок ЛАЭС будет «остановлен» в конце 2020 года, два оставшихся — в 2024-2025 годах. Образуется четыре заглушенных реактора РБМК-1000, с которыми неизвестно, что делать. В ближайшие 10 лет придется также закрывать блоки с реакторами РБМК-1000 на Курской АЭС и Смоленской АЭС. По информации Олега Бодрова, в «резерве» Росэнергоатома к настоящему времени накопилось лишь немногим более 10 млрд рублей (данные 2017 года) и при нынешних темпах пополнения «резерва» их не хватит. Более того, эксперт считает запланированную сумму в 55 млрд рублей (на вывод всех четырех блоков ЛАЭС) заниженной по мировым меркам (на вывод только двух блоков «Игналинской АЭС» с реакторами РБМК-1500 Еврокомиссия запланировала 3 млрд евро). В результате, как считает Олег Бодров, придется либо увеличивать отчисления от тарифа (то есть, увеличивать тариф), либо брать недостающие десятки, если не сотни, миллиардов напрямую из федерального бюджета.
Новый сегмент атомного рынка
По мнению Олега Бодрова, на разработку и апробацию адекватной технологии утилизации радиоактивного графита потребуется еще не один десяток лет, так что окончательный демонтаж блоков с реакторами РБМК отодвигается на неопределенное время — до 50 лет и более, считает эксперт. Владимир Перегуда в интервью журналу «Эксперт Северо-Запад» в 2016 году фактически заявлял то же самое: «Если же решение с графитом отложить, то это [время, необходимое для полного вывода блока из эксплуатации — ред.] — 50 лет и более».
Впрочем, Олег Муратов считает, что если всерьез взяться за разработку технологии, то «лет за 10 можно что-то придумать». Этим, по его информации, сейчас активно занимается под патронажем МАГАТЭ специальный центр Росатома в городе Северск Томской области. Аналогичную лабораторию Владимир Перегуда хочет создать на базе первого блока ЛАЭС. В случае успеха время вывода блоков может серьезно сократиться.
Олег Бодров подчеркивает: «И все это во многом неопределенное время АЭС фактически работает вхолостую, в убыток — электроэнергию не производит, а наоборот, только потребляет, причем, расходы на обслуживание станции немногим меньшие, чем в режиме генерации». А Владимир Перегуда отмечает другой аспект: «Наряду с новым строительством вывод из эксплуатации становится очень актуальным сегментом атомного рынка».
29 октября 2018 года был введен в промышленную эксплуатацию новопостроенный пятый блок ЛАЭС (первый блок ЛАЭС-2) с реактором третьего поколения ВВЭР-1200. 5 декабря он прошел аттестацию и 1 января 2019 года начнется его официальная коммерческая эксплуатация с мощностью 1185 МВт. Он оснащен самыми современными системами безопасности, на 20% мощнее РБМК-1000 и служит вдвое дольше последнего (60 лет).
В то же время к его системе охлаждения (она будет установлена на четырех блоках ЛАЭС-2) имеются претензии у независимых экспертов. Еще в 2013 году, когда проходили общественные слушания по проекту пятого блока, семь авторитетных экспертов подписали заключения, в которых отмечалось, что запланированные в системе охлаждения атомных реакторов «мокрые испарительные градирни башенного типа» (огромные башни для испарения в атмосферу морской воды после охлаждения реакторов) рассчитаны некорректно, давно устарели, не соответствуют даже современным экологическим нормам, не говоря уже о будущих. Независимые эксперты прогнозируют серьезное негативные последствия для природы и соседних атомных предприятий от ежедневных выбросов градирнями 200 000 тонн (от всех блоков ЛАЭС-2) солоноватой пароводяной смеси.
Шестой блок (второй блок ЛАЭС-2) планируется запустить 1 января 2021 года. Срок ввода седьмого и восьмого блоков пока не определен.
Круглый стол «Будущее Соснового Бора — от атомграда к наукограду», организованный Общественной палатой Ленинградской области, прошел в оптимистичных тонах. Кто-то говорил о селекционном фитотроне — производстве новых сортов семян, кто-то — о фармацевтической линии или майнинговой ферме по изготовлению криптовалюты. Человеку со стороны было трудно догадаться, что разговор посвящался выводу из эксплуатации первого блока ЛАЭС.
Первый блок Ленинградской атомной, построенный в свое время Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, был пущен в эксплуатацию в декабре 1973 года. В соответствии с проектом он должен был отслужить 30 лет. Однако в начале нулевых срок эксплуатации был продлен еще на 15 лет. В конце 2018 года истекает и он: первый российский РБМК будет остановлен 22 декабря. Затем — подготовка к демонтажу.
Пословица «Ломать – не строить» к выводу из эксплуатации атомной станции категорически не подходит. Прежде всего демонтаж связан с работами в принципиально новых условиях высокой радиоактивности. Стоит только сказать, что отработавшее ядерное топливо — плутоний-239 будет оставаться смертоносным еще сотни тысяч лет. При демонтаже ядерные сборки, конечно, извлекут и вывезут на захоронение. Но загрязненное и активированное оборудование будет оставаться смертоносным.
По усредненным оценкам, при демонтаже одного блока АЭС образуется 100 000 тонн бетона, 5000 тонн стали и 500 тонн других радиоактивных отходов (РАО). Поэтому проект потребует создания целой инфраструктуры по дезактивации, переработке, хранению и захоронению РАО. Но прежде всего потребуются научное обоснование, расчеты, проектные и технологические проработки. Словом, демонтаж — уникальный по сложности и рискам проект.
Одна из серьезнейших проблем — графитовая кладка. Реактор РБМК представляет собой конструкцию, сложенную из фрагментов чистого графита. Ее вес 1500 тонн. И что с ним делать, пока никто не знает, такого опыта просто нет.
«На 95% кладка состоит из радиоуглерода (14С), легко распространяющегося и усваиваемого живыми организмами, — говорит физик-ядерщик из литовского Висагинаса Владимир Кузнецов. — Период полураспада 14С — 5730 лет. Кроме того, он содержит хлор-36 (Cl-36) с периодом полураспада 300 тысяч лет, легко растворимый в воде и влажном воздухе. А также тритий (H3), от которого эффективной защиты просто не существует».
По словам ученого, фильтры хоть и задержат 99,99% графитовой пыли, но 0,01% все равно попадет в атмосферу. Фильтры со временем будут загрязняться и за 15–20 лет изотоп углерода накопится в окружающей среде в опасных количествах. Благодаря высокой подвижности, а также атмосферным процессам С14 переносится на большие расстояния. Окислившись до радиоактивного углекислого газа, через фотосинтез вместе с обычной углекислотой радиоактивный изотоп вовлекается в биологические процессы.
Этот пример подчеркивает, насколько беспрецедентный по масштабам, рискам и затратам проект развернется в ближайшие годы на берегу Финского залива в 60 км от Петербурга. Безусловно, людям небезразлично, где и как будут размещены сотни тысяч тонн радиоактивных отходов, какими будут состояние окружающей среды до и во время демонтажа, как это отразится на здоровье жителей региона, и в первую очередь атомного города. Есть вопросы к стоимости проекта: какова она, на какие средства будет осуществляться демонтаж, не помешает ли экономический кризис.
Казалось бы, именно этим вопросам и должен был быть посвящен круглый стол о проводах «на пенсию» блока РБМК. Но собравшихся — представителей Общественной палаты Ленобласти, экологов из «Зеленого креста», Центра социально-культурных инициатив, Общественного совета при губернаторе области — почему-то больше занимали разговоры об использовании в будущем помещений ЛАЭС.
В середине лета жители Соснового Бора направили письмо директору ЛАЭС Владимиру Перегуде. Один из вопросов был: «Согласно законодательству, за пять лет до истечения проектного срока службы должна быть разработана программа вывода из эксплуатации блока АЭС. Создана ли на сегодня такая программа? Где с ней можно ознакомиться?»
Ответ пришел в электронном виде, без подписи, исходящего номера, от имени руководителя Управления информации и общественных связей Ленинградской АЭС Андрея Альберти. Он звучал кратко, почти по-военному: «Программы вывода из эксплуатации для всех четырех блоков Ленинградской АЭС с реакторами РБМК-1000 разработаны, утверждены и поддерживаются в актуальном состоянии. Требования к содержанию программ изложены в РБ-013-2000 «Требования к содержанию программы вывода из эксплуатации блока атомной станции». Ряд данных по вопросам обеспечения безопасности, представленных в этой программе, не позволяют сделать этот документ доступным для открытого распространения».
В переводе на русский — не вашего ума дело.
Интересующих жителей города подробностей о выводе не найти на сайтах ЛАЭС и Росатома, в СМИ Соснового Бора, не говоря уж о региональных или федеральных изданиях. К примеру, 1 октября местная газета «Маяк» сообщила о выездном заседании Парламентской ассоциации Северо-Запада по правовым вопросам на ЛАЭС. Вот бы где рассказать о предстоящем проекте. Нет, главной темой стал ввод нового блока в Сосновом Бору ВВЭР-1200.
Может быть, информация о демонтаже является закрытой, а интерес к ней неуместным? Не совсем так. Интерес граждан укладывается в контент законодательства РФ. Так, ст. 42 Конституции РФ и ст. 11 Закона «Об охране окружающей среды» гласят, что каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию о ее состоянии. А принятый в июле 2014 г. ФЗ-212 «Об основах общественного контроля в РФ» закрепил право общественных объединений и активистов контролировать деятельность госорганизаций. В том числе госкорпорации «Росатом».
«Требование о взаимодействии атомного ведомства с общественностью заложено и в принятой в 2014 г. концепции вывода из эксплуатации установок Росатома, — комментирует директор ООО «Декомиссия», председатель Общественного совета южного берега Финского залива Олег Бодров. — Что вполне логично:
атомная отрасль, представляющая высокую опасность для населения, не имеет права существовать без контроля со стороны общественности».
«С другой стороны, в концепции ЛАЭС, утвержденной год спустя, этот пункт отсутствует, — продолжает Олег Бодров. — Да и в росатомовском документе требование контактировать с гражданами декларативно. Оно не имеет конкретики и четкой законодательной базы. Что делает такое взаимодействие, а тем более общественный контроль в Росатоме процессом невнятным. Явно просматривается правовая нестыковка».
«В федеральных законах, регулирующих деятельность госкорпорации «Росатом» нет положений, закрепляющих право на общественное участие и общественный контроль, — поясняет член общественного совета ГК «Росатом» Александр Никитин. — Не прописан он и в региональных законах об охране окружающей среды, ядерной и радиационной безопасности».
По словам Александра Никитина, в 2016 г. по настоянию Сергея Кириенко (в то время главы Росатома) был разработан проект Положения об общественном контроле в атомной отрасли. В нем использовались рекомендации, изложенные в законе «Об основах общественного контроля…», а также нормативных документах, регламентирующих деятельность атомной отрасли».
«После ухода Кириенко из госкорпорации новое руководство общественного совета Росатома решило тему общественного контроля снять с повестки дня, — резюмирует Александр Никитин. — Неудивительно, что информацию теперь можно спрятать под завесой секретности или ограниченного распространения. По сути, мы наблюдаем тенденцию возвращения к ведомственной закрытости, что существовала в советские времена».
В таких странах, как Германия, США, Литва, общественность участвует в процессе вывода из эксплуатации АЭС — это прописано в Орхусской конвенции. Кроме того, в законах о выводе АЭС оговорено создание общественных советов, которые объединяют муниципальные власти, профсоюзы, партийные и общественные организации, экспертов, атомщиков.
Активисты Соснового Бора тоже будут настаивать и на создании Общественного совета и на независимом мониторинге, который должна вести межведомственная экологическая лаборатория и на проведении стратегической оценки воздействия на окружающую среду (СОВОС) проекта демонтажа.
СОВОС учитывает воздействие не только самого демонтажа, но и всех существующих на данной территории предприятий.
А не принять во внимание экологический «след», оставленный за сорокалетний период девятью атомными реакторами, действовавшими в Сосновом Бору, недопустимо.
Точно так же, по мнению активистов, общественность должна контролировать финансирование проекта. «Попытки законодательно обеспечить накопление средств для вывода из эксплуатации российских АЭС предпринимались атомным ведомством почти четверть века, — рассказывает Олег Бодров. — Однако на 2015 год на нем накоплено порядка 10 миллиардов рублей. Это притом что только вывод четырех блоков ЛАЭС оценивается в 60 миллиардов (для сравнения: вывод двух блоков Игналинской АЭС, также с реакторами РБМК, — в 3 млрд евро или 240 млрд рублей)».
«Чтобы реально накопить ресурсы, необходимо, чтобы Резерв управлялся и контролировался независимо от эксплуатирующей̆ организации (концерна «Росэнергоатом»), — считает Олег Бодров. — ГК «Росатом» живет на бюджетные средства, то есть на деньги налогоплательщиков, и граждане имеют право контролировать расходы атомного ведомства».
Мы имеем богатый исторический опыт бед, связанных с ведомственными «заборами». Так, в середине 90-х на причалах Северного морского флота скопились десятки отработавших свой срок атомных подводных лодок (АПЛ). Ржавые субмарины качались на волнах с неразгруженными реакторами. На извлечение ядерного топлива у военных не было средств. Но ведомственную тайну и моряки, и атомщики хранили за семью замками. Тем временем высокоактивный плутоний в любой момент мог оказаться в морской воде. Баренцеву морю, а возможно, всему Северно-Ледовитому океану грозила смертельная угроза.
О критической ситуации в докладе «Северный морской флот» рассказал в 1996 г. капитан первого ранга в запасе Александр Никитин. И был арестован за разглашение государственной тайны. Зато всполошился весь мир.
И к колоссальным по объему работам по утилизации советских АПЛ подключились десятки стран. В спасение Баренцева моря было вложено до миллиарда евро. К счастью, Никитина после пяти лет судебной тяжбы оправдали. Почти сто АПЛ, в том числе Тихоокеанского флота, были утилизированы.
При подобной экологической ответственности Росатома граждане вправе ожидать от органов государственной власти инициатив по внесению поправок в российское законодательство, обеспечивающих общественное участие в выводе на «пенсию» блоков АЭС. И время на это еще есть.
Согласно концепции вывода блока № 1 ЛАЭС, после остановки он будет готовиться к демонтажу до декабря 2023 г. За это время должна быть разработана проектная документация и проведена государственная экологическая экспертиза. Экологи настаивают на создании экспертной группы при правительстве РФ, которая подготовит законопроект о выводе отработавших ядерно опасных объектов в РФ.
«Для создания действующего общественного контроля «Росатом» должен утвердить Положение об общественном контроле в атомной отрасли, — говорит Александр Никитин. — В Положении следует предусмотреть лучшие практики международных норм, которым Росатом следует при строительстве объектов за рубежом».
Вслед за первым блоком на Ленинградской атомной будут выводиться блоки № 2 (2020 г.), № 3 (2024), № 4 (2026). То есть на берегу Финского залива развернется грандиозная постэксплуатационная атомная эпопея.
В литовском атомграде Висагинас 31 сентября – 1 октября прошла двухдневная российско-литовская дискуссия по обсуждению стратегии безопасно вывода из эксплуатации уран графитовых энергетических реакторов типа РБМК.
Обсуждение за круглым столом организовали неправительственные организации: «Объединение ветеранов Игналинской АЭС» (Литва) и «Общественный совет южного берега Финского залива».
Все, когда-либо построенные уран-графитовые энергетические реакторы типа РБМК либо остановлены (Украина 4, Литва 2), либо работают в режиме продления проектного срока эксплуатации(Россия 11).
Литва 13 лет назад первой в мире,при поддержке Евросоюза, начала работы по выводу из эксплуатации реакторов РБМК-1500. Израсходовано более 1 млрд. Евро.На полное решение проблем – демонтаж, окончательную изоляцию радиоактивных отходов, отработавшего ядерного топлива и реакторного графита потребуется еще средств и времени в 3-4 раза больше.
В России, в декабре 2018 года планируется окончательно остановить и начать вывод из эксплуатации старейший в мире энергоблок РБМК-1000 Ленинградской АЭС. В дальнейшем планируется вывод всех остальных российских энергоблоков этого типа.
Так что российским представителям атомной отрасли, властей и общественности было интересно обсудить с литовскими коллегами концептуальные моменты вывода из эксплуатации реакторов, основанные на их опыте. Причем обсуждался не только технологический, но и социальный, экологический, политический Литвы…
Участники дискуссии подготовят по результатам обсуждения рекомендации всем заинтересованным сторонам по концепции вывода из эксплуатации реакторов РБМК.
Олег Бодров, организатор и участник Круглого стола
Висагинас — Сосновый Бор
Участники круглого стола (слева направо)
Выступления, доклады и презентации
В. Шевалдин Опыт планирования снятия с эксплуатации Игналинской АЭС и Концепция вывод из эксплуатации энергоблоков ЛАЭС
Н. Кузнецов. Концепция вывода из эксплуатации энергоблоков ЛАЭС с РБМК-1000 и опыт решения проблем изоляции РАО, ОЯТ и графита
О. Муратов Обращение с реакторным графитом. Проблемы и возможные решения
В. Кузнецов, Проблемы и возможные решения при обращения с реакторным графитом и ОЯТ реакторов РБМК.
Видеоролик о Круглом столе смотрите здесь
Работа Круглого стола освещалась в СМИ Литвы:
26 сентября 2018 года в информационном агентстве ТАСС (Санкт-Петербург) состоялся круглый стол, а по сути это была пресс-конференция, «Будущее Соснового Бора-от атомграда (моногорода) к наукограду».
В круглом столе приняли участие представители региональной власти, общественности, научного сообщества. Обсуждение затронуло такую важную тему как социальная диверсификация. Проще говоря, обсуждался вопрос о расширении направлений деятельности населения, снижающие риски при самореализации жителей атомграда.
Общественной палатой Ленинградской области были представлены предварительные итоги проведенного исследования о развитии Соснового Бора. По результатам анализа выявлены проблемные точки: ликвидация всех, кроме одного филиалов ВУЗов СПб, закрытие предприятий среднего бизнеса, стагнация в туристической сфере. Были определены перспективные направления развития, такие как содействие деятельности экодвижений, а также функционированию научно-технического совета города, развитие туристической сферы и использование в качестве общественных пространств площадей, выводящихся из эксплуатации энергоблоков ЛАЭС.
Об одной из идей использования площадей подробно рассказал академик РАН В.А. Драгавцев. Суть ее в строительстве селекционного фитотрона на месте первого отработавшего энергоблока ЛАЭС, который будет остановлен в декабре 2018 г. В двух словах, селекционный фитотрон — это автоматические климатические камеры (порядка 100 шт.) с регулируемыми параметрами: температура, влажность, освещенность. В них предполагается выращивать инновационные сорта зерновых, овощных и других культур. Как результат, Россия сможет экспортировать не только зерно, но и средство производства – сорта.
Окончательные итоги проведенного исследования о развитии г. Сосновый Бор, по словам Ю.С. Шевчука, представителя регионального отделения «Зеленого креста» будут представлены в декабре 2018 г.
Мы считаем, что ДО реализации новых масштабных предложений, направленных на развитие атомграда, необходимо провести комплексный экологический мониторинг южного берега Финского залива (ЮБФЗ) и стратегическую оценку воздействия на окружающую среду всех предприятий в регионе, включая район ЛАЭС.
Б.Е. Серебряков, к.ф.-м.н., Москва: Мне посчастливилось участвовать в работе международной конференции «Вывод из эксплуатации АЭС…» [1], которая проходила в Петергофе со 2-го по 4-е октября 2017 года. Выражаю искреннюю благодарность организаторам Конференции за мое приглашение. В данной статье изложены личные воспоминания, размышления и предложения, связанные с работой Конференции по выводу АЭС из эксплуатации. В статье затронуты следующие темы: краткая история и концепция вывода из эксплуатации, цементирование жидких радиоактивных отходов и переработка ОЯТ, проблема облученного графита и организация на станциях пунктов захоронения отходов небольшой активности.
Тридцать лет назад в Институте биофизики (ИБФ) Третьего главного управления Минздрава СССР была образована лаборатория по снятию АЭС с эксплуатации (тогда употреблялся термин «снятие с эксплуатации», а не «вывод из эксплуатации»). Лаборатория была организована по инициативе зам. директора ИБФ Евгения Васильевича Девятайкина, он ее и возглавил. Тогда работы по снятию АЭС с эксплуатации проводились также другими организациями, с которыми лаборатория ИБФ сотрудничала. К сожалению, в 1991 году Евгения Васильевича не стало, и лаборатория была расформирована. Потом начались лихие 90-е и работы по снятию АЭС с эксплуатации затихли и в других организациях.
Меня взяли в эту лабораторию в 1988 г. для проведения расчетов распространения радионуклидов в воздухе при проведении работ по снятию АЭС с эксплуатации, а также расчетов миграции радионуклидов в подземных водах при захоронении радиоактивных отходов. Чем, в основном, до сих пор и занимаюсь.
Наша лаборатория занималась Чернобыльской, Армянской и Белоярской АЭС. На объекте «Укрытие» Чернобыльской АЭС проводилось бурение горизонтальных и наклонных скважин вблизи аварийного реактора с целью удовлетворения любопытства науковцев. Сотрудники нашей лаборатории провели радиационно-гигиеническое обследование условий работ, было сделано заключение, что буровые работы следует остановить из-за недопустимого облучения буровиков. Помнится, был большой скандал из-за остановки этих работ.
По ЧАЭС я занимался расчетами миграции радионуклидов из подреактрного пространства и кабельных каналов в грунтовые воды, рассчитывал поступление радионуклидов из пруда-охладителя в р. Припять, рассчитывал аварийные и текущие выбросы на объекте «Укрытие». Лет через 5 после проведения расчетов я нашел статью [2], где была приведена активность стронция-90 в грунтовых водах в районе промплощадки порядка 10-9 Ки/л, у меня получилась активность того же порядка.
В то время Курчатник давал величину выброса из объекта «Укрытие» 0,3 Ки/год, у меня получилось десятки, до сотни Ки/год. Было забавно, что в 1996 г., в день 10-летия аварии по программе «Время» Первого канала объявили, что украинские ученые получили величину выброса из объекта «Укрытие», равную десяткам Ки/год. Прошу прощения за хвастовство.
Эти расчеты проводились для обоснования сооружения «Укрытия-2», которое к настоящему времени в основном построено в виде арки, которую надвинули на 4-й блок, закрытый старым саркофагом, вентиляционную трубу удалили. Тогда, кроме сооружения еще одной оболочки над объектом «Укрытие», рассматривался весьма своеобразный план: залить все радиоактивные развалы 4-го блока бетоном, потом все это распилить алмазными пилами с дистанционным управлением и вывести на захоронение.
Работы нашей лаборатории по Армянской АЭС проводились с целью запуска ее в эксплуатацию, т.к. станция была остановлена из-за землетрясения. Поведение персонала станции при землетрясении описано в Википедии: «Сразу после землетрясения практически весь местный персонал покинул Армянскую АЭС. В связи с отсутствием оперативного и ремонтного персонала возникла угроза перегрева реактора. Для предотвращения аварии Совет Министров СССР и Минатом СССР немедленно перебросили на Армянскую АЭС персонал с других АЭС, главным образом с Кольской АЭС».
Наши сотрудники обнаружили, что Армянская АЭС оказалась весьма чистой, но все что можно было украсть, было украдено, даже вырезали трубопроводы большого диаметра. В Википедии про весьма своеобразный вывод станции из эксплуатации написано более завуалировано: «После остановки ААЭС на блоке № 1 в корпусах парогенераторов были сделаны по 2 выреза диаметром ~ 1 м (для металловедческих исследований). В результате этого блок № 1 был приведён в негодность (восстановить парогенераторы невозможно, а замена стоит очень дорого). Оборудование блоков АЭС было частично разукомплектованно и продано».
Белоярскую АЭС построили недалеко от поселка геологов Шеелит, где я тогда жил, нам это очень не нравилось, хотя появилась возможность приобщиться к цивилизации и учиться в нормальной школе. Даже будучи пацанами, мы понимали, что затраты на строительство станции во много раз превышают возможную пользу от нее, тем более, что вместе со станцией строился поселок, а сейчас город Заречный. Наши опасения, что от атомщиков нельзя ожидать ничего хорошего, подтвердились: по решению администрации Заречного поселок Шеелит в 2011 году был уничтожен.
В 1990 г. мы были на Белоярской АЭС по вопросам снятия ее с эксплуатации, тогда уже оба первых реактора были остановлены, а топливо выгружено. Мой школьный товарищ Володя Мышкин, работая на станции, участвовал в извлечении стержней из реактора, некоторые из них рвались, тогда в канал заливали эпоксидку, опускали арматурину и все это выдергивали. Сколько осталось просыпей — не известно. Эта работа, скорее всего, сопровождалась переоблучением персонала. Когда мы были на остановленном реакторе, мне припомнилось, как нас школьников водили на экскурсию на тогда еще не запущенный реактор: прошло почти 30 лет, а вроде ничего не изменилось.
Руководил работами по снятию с эксплуатации Белоярской АЭС главный инженер О.М. Сараев. На станции была организована группа по снятию АЭС с эксплуатации, которую возглавлял В.А. Махов. Настоящим энтузиастом этого дела припоминается Игорь Игоревич Колтик, который тогда возглавлял отдел по радиационной безопасности, подробнее о нем можно узнать по ссылке: http://gazeta555.narod.ru/1669/13.html
Группа по снятию станции с эксплуатации занималась изучением графитовой кладки реактора, которая приобрела бочкообразную форму, занималась созданием роботов и другой работой связанной со снятием станции с эксплуатации. Тогда на станции проводилась дезактивация нержавейки в небольшой плавильной печи, коррозионные радионуклиды (радиоизотопы цезия и др.) выводились из расплава, а наведенные нуклиды (радиоизотопы кобальта и др.) оставались. Навряд ли что-нибудь изменилось с тех пор при переплавке металла на «Экомет-С», который является основной организацией в стране по переработке загрязненного металла.
На основании вышеприведенного можно заключить, что проблема вывода АЭС из эксплуатации не нова, имеет свою историю, которую нужно учитывать в настоящее время.
Чтобы писать о выводе АЭС из эксплуатации надо представлять специфику проблем. Я с 2001 года до недавнего времени довольно тесно сотрудничал с Всероссийским научно-исследовательским институтом по эксплуатации атомных электростанций (ВНИИАЭС). За это время выполнил расчетно-теоретические работы по оценке безопасности различных объектов для 9-ти из 10-ти отечественных станций, в основном, по могильникам отходов и по объектам окружающей среды, загрязненных при разного рода авариях. Самое большее количество работ было выполнено для Нововоронежской АЭС, на втором месте – Белоярская АЭС. Представляется, что у меня есть моральное право вынести свои рассуждения на божий свет.
На Конференции довольно много говорилось о концепции вывода АЭС из эксплуатации, выражалось недовольство, что «Росатом» до сих пор не представил в открытом доступе такую концепцию. В презентации [3] есть ссылка на концепцию «Концерна Росэнергоатом» за 2010 год, эту или другую концепцию хотели получить участники Конференции – не знаю. Возможно, такой интерес связан с тем, что общественные организации разработали свою концепцию в 2008 году [4] и хотят увидеть то же от «Росатома». Насколько мне известно, руководящим документом при выводе из эксплуатации является не концепция, а утвержденная программа работ, несколько таких программ приведено в [3].
Концепция — дело хорошее, когда известно финансирование работ. Например, в своем докладе представитель Литвы В.Н.Кузнецов сказал, что на вывод из эксплуатации Игналинской АЭС Евросоюз выделил более 2,5 млрд. евро, но для окончательного вывода требуется еще 800 млн. евро. На вывод какой-нибудь российской станции из эксплуатации таких денег «Росатом», конечно, не даст. На Конференции прозвучало, что нерегулярное финансирование составляет только несколько процентов от требуемого.
Из материала первого раздела статьи следует, что способы вывода из эксплуатации Чернобыльской, Армянской и Белоярской АЭС значительно различались. Это, конечно, утрирование, но и для каждой из 10-ти российских станций существуют особенности вывода из эксплуатации, которые общая концепция учесть не в состоянии, поэтому в [3] упомянуты концепции для отдельных станций.
При мизерном финансировании и при значительных различиях станций создавать какую-то общую концепцию с рассуждениями о цвете лужаек и т.д. особого смысла нет. Каждому ясно, что кроме «коричневых лужаек» в России ничего быть не может. Представляется, что для каждой станции следует установить приоритет и/или очередность работ, которые должны выполняться при появлении финансирования, даже до начала официального вывода из эксплуатации.
По-моему, переработка жидких радиоактивных отходов (ЖРО) путем цементирования должна выполняться в первую очередь, т.к. утечки ЖРО на АЭС происходят постоянно. В презентации [3] есть перечисление первоочередных задач при выводе из эксплуатации для трех станций, но только для Ленинградской АЭС написано, что ведутся работы по переработке ЖРО путем цементирования. Эти работы были начаты еще до официального вывода станции из эксплуатации, такой опыт следует распространить на все отечественные АЭС, обоснование такого предложения в следующем разделе.
Самым большим открытием для меня на Конференции явилось сообщение о том, что на Лениградской АЭС проводится отверждение ЖРО путем цементирования, которое прозвучало в докладе зам. директора этой станции С.М.Ефименко. Дело в том, что считалось незыблемой аксиомой, что цементирование ЖРО на отечественных АЭС в принципе невозможно из-за большого содержания в них нитратов и других солей, если жидкость смешивать с цементом, т.е. проводить гомогенное цементирование.
Согласно докладу С.М. Ефименко на ЛАЭС решили эту проблему очень просто: ЖРО очищаются ионообменными смолами. Эти смолы подвергаются гетерогенному цементированию, а оставшийся раствор с нитратами выпаривается до образования сухих солей. Общая активность этих солей согласно [5] примерно в 3000 раз меньше общей активности ЖРО, а удельная активность солей составляет около 1000 Бк/кг, она, в основном, связана с цезием-137 и кобальтом-60 примерно в равном соотношении.
При более близком знакомстве с процессом все оказалось значительно сложнее. Согласно [6] процесс разбит на две основные части: вначале проводится выделение кобальта-60, а потом выделение цезия-137. Кобальт в ЖРО находится в виде комплексных соединений с органикой, поэтому вначале проводят разрушение этих соединений путем окисления, затем проводится три фильтрации и два соосаждения, в результате получается шлам, содержащий кобальт-60. Выделение цезия-137 проводят путем двойной ионоселективной сорбции цезия. Существенное замечание, в [6] не упоминается о гетерогенном цементировании шлама и сорбентов. В данной статье полагается, что это цементирование проводится, тем более, что на схеме, приведенной в [3], этот процесс показан.
Цементирование ЖРО является главным способом кондиционирования среднеактивных жидких отходов. В США гражданские ЖРО цементируются в виде цилиндров, которые снаружи покрыты чистым цементом толщиной 15 см и в таком виде захораниваются в приповерхностных могильниках. Активность зацементированных ЖРО сравнительно большая и в США они относятся к классу С, самому высокому классу, который можно захоранивать приповерхностным способом, более того, практически все отходы класса С являются зацементированными ЖРО.
Таким образом, технология цементирования ЖРО на ЛАЭС соответствует передовому мировому уровню подготовки отходов к захоронению. Однако такая технология не используется на всех отечественных станциях. Согласно [7] только еще на Кольской АЭС ЖРО перерабатываются на установке ионоселективной очистки. Согласно [8] только осадок со стадии фильтрации поступает на цементирование, отработавший сорбент не цементируется, а отправляется зачем-то на длительное хранение.
На остальных отечественных АЭС согласно [7] приняты следующие способы отверждения ЖРО:
Битумирование РАО в настоящее время не считается приемлемым способом кондиционирования из-за пожароопасности, биодеградации при захоронении, и большой скорости выщелачивания радионуклидов, которая заметно больше, чем у зацементированных РАО.
Но еще более неприемлемым является глубокое упаривание кубового остатка до солевого концентрата, который в горячем расплавленном состоянии заливается в металлические бочки, превращаясь после охлаждения в монолит, называемый плавом. Этот тупиковый путь создаст будущим поколениям большие проблемы по переводу плава в безопасное состояние. Обращение с этими бочками требует физзащиты из-за очень большой мощности дозы. Оставлять бочки на промплощадке станции после вывода ее из эксплуатации недопустимо.
Можно сделать следующие выводы:
Только в этом случае вывод АЭС из эксплуатации будет соответствовать международному уровню.
Выше была приведена активность сухих солей около 1000 Бк/кг, согласно ОСПОРБ-99/2010 эти соли не могут быть полностью выведены из под радиационного контроля, они могут рассматриваться, как материалы ограниченного использования. В [8] предложено использовать эти соли для извлечения бора. Из-за большого содержания в них нитратов их, в принципе, можно использовать как удобрение для технических культур, или в семеноводческих хозяйствах. Например, я рассчитывал возможность такого использования илов озер в Свердловской области, загрязненных стронцием-90 при взрыве хранилища ЖРО на ПО «Маяк» в 1957 году.
Однако, наиболее целесообразно отнести соли к отходам, загрязненными радионуклидами, именно так они рассматриваются в материалах по ОВОС [6]. В этих материалах соли по химической опасности относят к токсичным промышленным отходам III класса опасности, для которых предполагается длительное хранение в трех ангарах. По радиационной опасности соли в [6] относят к очень низкоактивным отходам (ОНАО) согласно санитарным правилам СП 2.6.6.2572-2010 «Обеспечение радиационной безопасности при обращении с промышленными отходами атомных станций, содержащих техногенные радионуклиды».
При выводе АЭС из эксплуатации, возможно, потребуется захоронение солей, при этом возникнет две проблемы: хорошая растворимость солей и возможное содержание кобальта-60 в виде комплексных соединений, которые не сорбируются грунтами. Цезий-137 в соленом растворе тоже плохо сорбируется. Согласно санитарным правилам СП 2.6.6.2572-2010 такие отходы захоронению не подлежат, соли нужно будет перевести в нерастворимые вещества, и подождать лет 15-20 до распада кобальта-60.
Строительные нормы и правила СНиП 2.01.28-85 допускают захоронение растворимых токсичных отходов III класса опасности, коэффициент фильтрации вмещающих пород должен быть менее 10-5 м/сут. Но следовать этим нормам и правилам нельзя, они написаны специалистами по искусственным водоемам, поэтому в них основное внимание уделяется потерям воды на фильтрацию из карт вниз в грунтовые воды. Следуя этому требованию, полигоны токсичных отходов иногда размещают в слабопроницаемых породах, обычно в глинах, при этом происходит растекание загрязненной воды по поверхности, что и наблюдается на полигоне Красный Бор в Ленинградской области.
Поэтому, если возникнет необходимость захоронения растворимых солей, то верхний экран следует сделать из специальной полимерной пленки, только такой экран способен обеспечить значимое уменьшение инфильтрационных потоков через отходы. Глубина от отходов до уровня грунтовых вод должна быть не менее 5 м.
На Конференции были выступления горячих сторонников переработки отработавшего ядерного топлива (ОЯТ). Это вызвало недоумение у представителя США: «Зачем делать то, что явно невыгодно»? В США ОЯТ считается радиоактивными отходами, которые собираются захоранивать в хребте Юкка Маунтин. Майкл Мейснер, бывший директор АЭС Мэн Янки, он же руководил выводом станции из эксплуатации до состояния «зеленая лужайка», высказал свою, иную точку зрения, что ОЯТ следует хранить, передавая из поколения в поколение, каждое поколение найдет что-то новое в безопасности обращения с ОЯТ. По-моему, вполне здравый подход, который нам не грех перенять.
По поводу явной невыгодности переработки ОЯТ Михаил Задорнов, если был бы жив, то сказал бы: «Ох, и тупые эти американцы, как это невыгодно, очень даже выгодно для работников ПО «Маяк» и других оборонных предприятий, от переработки ОЯТ у них зарплаты под 100 тысяч и пенсии за 40 тысяч, а у чиновников из «Росатома» зарплаты вообще за миллион». Правда это все за счет детей, пенсионеров, врачей, учителей и других бюджетников, но когда на них у нас обращали внимание.
Переработка ОЯТ на ПО «Маяк» ведется с загрязнением р. Течи, т.е. с радиационным отравлением нынешнего поколения. При переработке ОЯТ образуется очень много радиоактивных отходов, которые создают радиационную угрозу будущим поколениям при их захоронении, которое проводит Национальный оператор по обращению с РАО (НО РАО).
Таким образом, сторонники переработки ОЯТ выступают за:
На Конференции сравнительно много говорилось о нерешенной проблеме облученного графита. Когда строили Белоярскую АЭС, то к нам в школу на уроки труда привозили фанерные ящики из-под реакторного графита для выпиливания из фанеры разных поделок, это единственное мое знакомство с реакторным графитом. Поэтому пришлось изрядно покопаться в Сети и отказаться от идеи что-то последовательно изложить из-за очень большого количества материала, а просто высказать свои соображения.
Коротко проблему графита можно описать цитатой из [9]: «Всего в мире накоплено 260 тысяч тонн облученного графита, ожидающего переработки и безопасного захоронения. Переработка может существенно уменьшить объемы отходов для захоронения и увеличить безопасность. Для захоронения в зависимости от степени и природы радиоактивного загрязнения возможны варианты как захоронения в приповерхностных хранилищах, так и глубинного захоронения».
Сразу возникает вопрос, зачем перерабатывать графит, это же не ЖРО, графит весьма устойчивое вещество. Ответ заключается в том, что автор [9] М.И. Ожован — сотрудник Мос НПО «Радон», это Объединение собирается разрабатывать методы термической переработки графита, естественно, не бесплатно. Швейцария проводит гетерогенное цементирование графитной крошки без всякой термической обработки [9]. Поэтому термическая переработка графита представляется нецелесообразной, скорее всего, это очередная глупость и нецелевое расходование средств.
С захоронением графита, вроде, определилась только Германия, которая собирается захоронить его в отработанном руднике в гранитном массиве КОНРАД (почему-то везде пишется большими буквами) на глубине около 1 км, условия очень хорошие, рудник сухой. Наряду с глубинным захоронением графита широко рассматривается и приповерхностное его захоронение.
На Конференции и в публикациях «Проатома» витала мысль, что МАГАТЭ требует проводить захоронение графита только в глубинных могильниках. Я затратил много времени, чтобы найти конкретный документ, но ничего не нашел. Хотя технических отчетов (TECDOC) МАГАТЭ по облученному графиту довольно много и Агентство ведет работы по программе GRAPA. Даже если такой документ имеется, то все равно публикации МАГАТЭ любого уровня носят только рекомендательный характер, и руководящими документами не являются, более того, для принятия решений они не имеют никакого формального преимущества перед предложениями и рекомендациями данной статьи.
Радиационная опасность облученного графита связана, в основном, с долгоживущим углеродом-14 активность, которого составляет примерно до n.105 — n.106 Бк/г, вторым по опасности является хлор-36, которого примерно в 1000 раз меньше, но его период полураспада значительно больше, чем у углерода-14. Еще есть довольно много трития, цезия-137 и других радионуклидов.
В США отходы могут захораниваться в приповерхностных могильниках при содержании углерода-14 не более 8 Ки/м3 (~5.105 Бк/г), а в активированном металле — 80 Ки/м3 (~5.106 Бк/г), при переводе единиц плотность графита полагалась 1,6 г/см3. Таким образом, документы США, в принципе, допускают приповерхностное захоронение графита.
Согласно старому отечественному документу [10] при неглубоком захоронении отходов атомных станций скорость выщелачивания стронция-90 и цезия-137 из отвержденных ЖРО не должна превышать 10-3 г/(см2.сут).
В [11] приведены величины скорости выщелачивания: углерода-14 и хлора-36 из американского (Хэнфорд) и французского (Пешине) графита. Для углерода-14 получено (1-2).10-11 г/(м2.сут) для французского графита и от 5.10-13 до 2 .10-12 г/(м2.сут) для американского графита. Для хлора-36 получено (2-50).10-11 г/(м2.сут) для французского графита и (2-7).10-13 г/(м2.сут) для американского графита. Такие величины скорости выщелачивания на много порядков меньше предела, установленного отечественным документом (скорее всего, площадь, с которой происходит выщелачивание — м2, написана неверно, нужно см2). Но других данных о скорости выщелачивания углерода-14 из графита найти не удалось.
На самом деле, ни документы МАГАТЭ, ни предельные активности углерода-14 в США, ни отечественные правила о скорости выщелачивания никоим образом не определяют способы захоронения облученного графита. Только адекватная оценка безопасности может дать ответ о глубине и способе захоронения графита. Можно только сделать несколько замечаний по этому поводу.
Химические свойства графита примерно соответствуют свойствам угля. Каменный уголь образовался из наземной растительности и сохранялся миллионы лет в условиях отсутствия кислорода и других окислителей, т.е. в восстановительных условиях, в геологии говорят в отсутствии химического выветривания. Именно такие условия нужно создать для минимизации химического выветривания графита. Глубина захоронения при этом не имеет никакого значения, например, рассматривается приповерхностное захоронение графита в глинах.
Скорее всего, для захоронения могут подойти отработанные угольные шахты, или другие существующие горные выработки. Можно рассмотреть приповерхностные залежи низкосортных углей, углистых сланцев, заторфованных грунтов и других подобных пород, не имеющих промышленного значения. Сооружать специально для захоронения графита могильники глубиной в сотни метров представляется не допустимо дорогими удовольствием.
Для адекватной оценки безопасности графитовых могильников нужно иметь необходимые параметры. Например, выше были приведены сомнительные величины скорости выщелачивания радионуклидов из графита согласно [11], в этом обзоре написано, что измерений скорости выщелачивания очень мало, кроме того, они отличаются значительным разбросом. Этот вывод десятилетней давности был сделан для западных стран, у нас такие измерения, возможно, вообще не проводились, да и западных измерений больше обнаружить не удалось.
Видимо, поэтому «Росатомом» был объявлен тендер на 2017-18 гг. стоимостью 9,3 млн. руб. на «Выполнение научно-исследовательской работы: Исследование процессов выщелачивания долгоживущих нуклидов из облученного графита при разных условиях захоронения. Разработка стандарта Госкорпорации Росатом определения скорости выщелачивания долгоживущих нуклидов из графитовых РАО в обеспечение мероприятия Разработка и практическое использование при выводе из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов новых высокоэффективных технологий». http://zakupki-torgi.ru/notifications44/773100000317000021/
В принципе, намерения хорошие, но в них настораживает, что собираются измерять только скорость выщелачивания. Дело в том, что скорость выщелачивания со временем уменьшается, этот процесс определяется величиной эффективного коэффициента диффузии, для оценки безопасности могильников необходимо знать и коэффициент диффузии.
Например, я оценивал величину эффективного коэффициента диффузии для синрока, это нечто вроде искусственной магматической горной породы, его хотели использовать для захоронения высокоактивных отходов. Для этой цели я использовал измерения скорости выщелачивания, проводившиеся до трех лет. Вызывает большие сомнения, что после выполнения работы на 9,3 млн. руб., будет получено хоть что-нибудь полезное.
Еще большие сомнения в полезности работ вызывают другие два тендера «Росатома» на тот же срок:
В первом тендере предполагается, судя по всему, переработка графита, а что предлагается во втором тендере понять невозможно. Выше отмечалось, что перерабатывать графит собирается Мос НПО «Радон», еще тем же собрался заниматься ВНИИНМ им. А.А.Бочвара, для них, видимо, и предназначен первый тендер. Переработка графита абсолютно бессмысленна, т.к. графит является весьма стабильным веществом, а вышеприведенные скорости выщелачивания имеют очень малые величины, поэтому десятки миллионов рублей будут просто выброшены на ветер.
Можно сделать вывод, что на западе проблемой захоронения облученного графита занимаются весьма серьезно, а в России только делают вид, что занимаются, на самом деле просто прокручивают деньги. Поэтому следует подождать, пока на западе проблема не будет решена, после этого проводить захоронение графита, используя западные наработки. Время ожидания составит не менее 10 лет, на этот срок все графитовые кладки следует оставить в покое.
В статье [12] мной рассмотрено захоронение реактора ЭИ-2 вместе с графитовой кладкой, выполненное на Сибирском хим-комбинате, показано, что из-за безответственности работников Комбината это захоронение, скорее всего, является преступлением перед будущими поколениями. На этих ошибках следует учиться.
В статье [13] описана эпопея 2005 года с донными отложениями брызгальных бассейнов Балаковской АЭС, которая показала необходимость сооружения на атомных станциях пунктов захоронения отходов, загрязненных радионуклидами, но не являющимися ТРО. После эпопеи мы занялись этой проблемой. Мне велели разработать упоминавшиеся выше санитарные правила «Обеспечение радиационной безопасности при обращении с промышленными отходами атомных станций, содержащих техногенные радионуклиды» (СП 2.6.6.2572-2010), а также методические документы.
В этих Правилах впервые для отходов, содержащих радионуклиды, но не являющихся ТРО, в соответствии с общемировой практикой был использован термин «очень низкоактивные отходы» (ОНАО). Эти отходы не надо путать с очень низкоактивными радиоактивными отходами (ОН РАО), которые были введены в Законе о РАО [14], в настоящее время они входят в 4-й класс удаляемых ТРО согласно Постановлению Правительства РФ от 19.10.2012 №1069.
В старых санитарных правилах (ОСПОРБ-99) было написано, что загрязненные радионуклидами отходы могут вывозиться на полигоны захоронения промышленных отходов. Это положение иногда используется для захоронения ОНАО, хотя в ОСПОРБ-99/2010 ничего подобного уже нет, следовательно, захоронение ОНАО на полигонах промышленных отходов следует считать нарушением санитарного законодательства.
Захоронение ОНАО на полигонах промышленных отходов нельзя допускать из-за того, что эти отходы могут растаскиваться населением. Например, донные отложения брызгальных бассейнов могут растаскиваться в качестве удобрения на приусадебные участки, подобные случаи, вроде, были. То же касается металлолома и других материалов. При размещении на полигонах промышленных отходов ОНАО могут образовывать весьма заметные аномалии мощности дозы, которые очень возбуждают общественность. Такие аномалии, например, имеются на полигоне Щербинка, желающие могут найти в Интернете.
Санитарные правила СП 2.6.6.2572-2010 были разработаны до появления Закона о РАО, в котором допускается захоронение ОН РАО самими предприятиями. Более того, было утверждено Распоряжение Правительства РФ от 7 декабря 2015 года N 2499-р «Об утверждении перечня организаций, которые могут осуществлять захоронение радиоактивных отходов». В этом Распоряжении указано, что «Концерн Росэнергоатом» включен в перечень организаций, которые могут проводить захоронение очень низкоактивных радиоактивных отходов «в пунктах захоронения радиоактивных отходов, размещенных на земельных участках, используемых такими организациями».
При таких изменениях, наверное, уже нет смысла отдельно сооружать пункты захоронения для ОНАО и отдельно для ОН РАО, а можно просто сооружать приповерхностные пункты захоронения РАО (ППЗРО), куда размещать как ОНАО, так и ОН РАО. Однако, не все так просто. Дело в том, что далеко не на всех станциях есть официальные пункты захоронения ОНАО (ПЗ ОНАО), я знаю, что на Кольской АЭС собирались строить ПЗ ОНАО. Остальные станции, видимо, просто рассовывают эти отходы на полигоны промышленных отходов, или еще куда-нибудь.
Насколько мне известно, сейчас станции не горят желанием воспользоваться Распоряжением Правительства о захоронении ОН РАО на собственных ППЗРО. Станциям гораздо проще передавать эти отходы Национальному оператору по обращению с РАО (НО РАО).
Правительством России были утверждены тарифы на захоронение отходов согласно приказу Минприроды [15]. Отдельно тарифа для ОН РАО там нет, а для 4-го класса цена изменяется по годам от 32 до 39 тыс. руб. за куб.м, т.е. примерно в 10 раз меньше, чем запрашивал Саратовский спецкомбинат «Радон» для захоронения донных отложений брызгальных бассейнов Балаковской АЭС [13]. Видимо, такие расценки удовлетворяют станции.
Вышеприведенные расценки на захоронение РАО явно не устраивают Национального оператора, он собирается их поднимать, и тогда станции, возможно, пересмотрят свое отношение к захоронению ОН РАО. Практика показывает, что организациям, занимающимся захоронением РАО, не выгодно принимать дешевые низкоактивные отходы, т.к. они приносят меньше прибыли, но в то же время занимают полезную площадь ППЗРО, возможно, что НО РАО будет отказываться он приема ОН РАО (игра аббревиатур).
Есть еще хитрость, года три назад я делал оценку безопасности хвостохранилищ Приаргунского производственного горно-химического объединения (ППГХО), это где у нас происходит основная добыча урана, и где сидел Ходорковский. Тогда остро стоял вопрос о переводе этих хвостохранилищ в ранг пунктов захоронения радиоактивных отходов.
Дело в том, что пока эти отходы считаются хранящимися, согласно закону о РАО ППГХО обязано отстегивать Национальному оператору деньги в счет тех затрат, которые Оператор якобы понесет, когда будет заниматься захоронением этих хвостохранилищ. Но если хвостохранилища посчитать пунктами захоронения, принадлежащими Объединению, то никаких денег Оператору отстегивать не нужно. Ясно, что это просто грабеж Объединения: из-за очень большого объема отходов деньги весьма большие, поэтому тяжба тянется до сих пор. Возможно, и станции скоро столкнутся с такой проблемой.
Сложившаяся практика обращения с отходами может продолжаться во время эксплуатации АЭС, но при выводе из эксплуатации количество отходов резко возрастет и тогда, скорее всего, потребуется срочно сооружать ПЗ ОНАО, ППЗРО, или то и другое вместе. Например, при выводе из эксплуатации Игналинской АЭС срочно, без какого-либо выбора участка, были сооружены как ПЗ ОНАО, так и ППЗРО, на промлощадке места для них не нашлось, поэтому вырубили лес на границе и там разместили эти пункты захоронения.
При выводе из эксплуатации АЭС Мэн Янки было обнаружено загрязненное подземное сооружение, разбирать которое не было смысла, поэтому туда свалили обломки наземных сооружений, возможно тоже загрязненных, т.е. устроили собственный могильник низкоактивных отходов. Этот собственный могильник удовлетворил как атомщиков, так и общественность и не помешал «зеленой лужайке» над ним. Можно сделать вывод, что всего не предусмотришь, и иметь свои ППЗРО при выводе АЭС из эксплуатации никогда не помешает.
Согласно [16] с остальными отходами АЭС Мэн Янки распорядились следующим образом: низкоактивные отходы были захоронены на ППЗРО в штате Юта, неактивные – на полигоне промышленных отходов, оболочку реактора утопили в Атлантическом океане, а сам реактор на барже вывезли в графство Барнвелл, штат Южная Каролина. Там есть ППЗРО, возможно, реактор туда и привезли.
Когда я участвовал в программах МАГАТЭ по оценке безопасности ППЗРО, то в 1993 году нас возили на экскурсию на упомянутый пункт захоронения РАО в графстве Барнвелл, где мы наблюдали, как захоранивают зацементированные ЖРО, о чем я писал в разделе про переработку ЖРО. По недавним сведениям этот пункт захоронения перестал принимать не очень активные отходы из-за недостатка места. Местная общественность постоянно подает на этот ППЗРО в суд, что ведет к большим судебным издержкам, из-за чего цены на захоронение РАО резко подскочили.
Можно заключить, что для вывода АЭС из эксплуатации крайне необходимо заранее подготовить собственные пункты захоронения как ОНАО, так и ОН РАО. Выбор площадок нужно проводить заранее, можно сказать, что все станции уже опоздали с этим делом. Однако, в концепции вывода АЭС из эксплуатации, разработанной общественными организациями [4], ничего нет про организацию собственных пунктов захоронения отходов станциями, есть просто рассуждения о захоронении РАО.
Общественные организации вообще предлагают хранить до бесконечности все РАО, включая и ОН РАО, на ОНАО они, вроде, не посягают. В планах «Концерна Росэнергоатом» [3] есть блок-схема с надписями: «Вывод из эксплуатации по варианту «захоронение», «Лицензия на эксплуатацию могильника», «Эксплуатация могильника», но к чему это относится – непонятно.
На старых АЭС есть специальные могильники, которые создавались в то время, когда станции могли сами захоранивать свои РАО. Практически на каждой станции есть свои скелеты в шкафу, т.е. места несанкционированного захоронения отходов: прикопанные где-нибудь отходы, загрязненные подземные сооружения, а также загрязненные грунты и донные отложения. При выводе АЭС из эксплуатации придется решать, что делать с этими могильниками и объектами, извлекать отходы и отдавать их на захоронение, или по примеру подземного сооружения на АЭС Мэн Янки оставлять на месте, если они не создают угрозу радиационной безопасности.
Например, можно было бы перевести эти отходы в т.н. «особые», которые можно захоранивать в местах размещения. Согласно Постановлению Правительства №1069 от 19.10.2012, для АЭС это должны быть отходы, образовавшиеся только в результате аварий. Но каких аварий – не указано, есть шкала INES по разделению аварий на 7 уровней, до 3-го уровня включительно используется термин «инцидент», а не «авария», поэтому с переводом отходов в «особые» могут возникнуть проблемы.
Вопрос о выемке или оставлении отходов на месте в каждом случае должен решаться индивидуально, но какой-то общий алгоритм для «коричневой лужайки» должен быть определен. По аналогии с особыми отходами вопрос об оставлении отходов должен решаться на основе оценки безопасности. При оставлении отходов на месте эти объекты должны быть переведены в официальные ППЗРО, или в ПЗ ОНАО в зависимости от активности отходов, и для них должна быть установлена система контроля.
По поводу радиационного контроля после вывода АЭС из эксплуатации ничего не обнаружилось ни в концепции общественных организации [4], ни в планах «Концерна Росэнергоатом» [3].
На основании вышеизложенного можно сделать следующие организационно-правовые выводы:
При захоронении опасных отходов самой главной задачей является обеспечение безопасности будущих поколений. Для обеспечения радиационной безопасности будущих поколений при сооружении на станциях ПЗ ОНАО и ППЗРО, а также при переводе существующих могильников и мест несанкционированного захоронения отходов в ПЗ ОНАО и в ППЗРО следует руководствоваться следующими положениями:
Оценку безопасности можно проводить, руководствуясь следующими методическими документами:
Методические указания «Оценка радиационной безопасности приповерхностных пунктов захоронения радиоактивных отходов» в 2014 году были кардинально переработаны, и была подготовлена новая редакция, эту редакцию следует использовать для оценки ППЗРО и ПЗ ОНАО. Новая редакция до сих пор не утверждена, с ней можно ознакомиться по адресу: https://yadi.sk/i/WEN9Vof-rxTkQ При использовании Указаний для оценки безопасности просьба ссылаться на них, как на публикацию в Интернете.
На Конференции мной был сделан доклад «Проблемы безопасного захоронения РАО в России». Этот доклад я подготовил более полугода назад для выступления в Национальном операторе по обращению с РАО (НО РАО). Я послал текст доклада и слайды в НО РАО, была назначена дата выступления, которая все время переносилась, сейчас вероятность выступления в Национальном операторе стремится к нулю.
Думаю, что они просто боятся т.к. у них нет аргументов против того, что захоронение РАО, проводимое Национальным оператором, является преступлением перед будущими поколениями. В докладе на Конференции мною было предложено ликвидировать НО РАО, а его функции передать в РосРАО, это предложение не вызвало возражений.
По докладу мне задали вопрос, какие у меня есть предложения, как проводить захоронение РАО. Я ответил, что у меня своих предложений нет, я придерживаюсь того, что разработано в США. Американцы люди не глупые, они исследуют и обсуждают эту проблему полвека, причем обсуждают свободно, не жалея времени, а исследуют, не жалея средств. Поэтому вылезать с чем-то своим просто смешно. Это я написал по поводу дискуссий, которые у нас сейчас ведутся о захоронении РАО, в т.ч. и на «Проатоме»: прежде, чем чего-то предлагать, надо изучить, как это делается в мире.
Главной проблемой в настоящее время является сооружение пункта глубинного захоронения высокоактивных отходов (ПГЗРО) возле Железногорска. Мной в «Проатоме» опубликовано несколько статей против сооружения этого ПГЗРО, где были сделаны следующие выводы:
Можно сделать вывод, что сооружение ПГЗРО под видом ПИЛ является преступлением перед будущими поколениями и его следует остановить всеми возможными способами. Активный борец против могильника Ф.В. Марьсов предложил Конференции принять Обращение к Законодательному Собранию Красноярского края, направленное в конечном счете на прекращение сооружения глубинного могильника высокоактивных отходов возле Железногорска. Это предложение было принято, с Обращением можно ознакомиться по адресу: https://yadi.sk/i/RxAhKNoP3Pi4Zw
Следует отметить, что среди представителей общественных организаций, поддерживающих Обращение, есть Николай Николаевич Дроздов, ведущий передачи «В мире животных», порядочность которого не вызывает сомнений. Сейчас НО РАО является главным промоутером сооружения ПГЗРО под видом ПИЛ, что вызывает большие сомнения в порядочности сотрудников этого Оператора, в отличии от Н.Н.Дроздова.
Обращение поддержал участник Конференции из США Трамбул Натаниел (доктор географии, Университета Коннектикут). Одним из способов борьбы с ПГЗРО является обнародование по всему миру вышеприведенных планов о преступлении перед будущими поколениями. Эта проблема является общемировой, а не только жителей России, поскольку через многие тысячи лет от любимого атомщиками «кластера» останется только ПГЗРО и другие могильники РАО, и никто не знает, кто будет жить на этой территории.
Из фото 1 видно, что участники Конференции против сооружения могильника высокоактивных отходов возле Железногорска. Крайний справа О.В. Бодров — организатор Конференции и третий справа — Н.А. Кузьмин, председатель Постоянной Комиссии по Экологии и Природопользованию Законодательного Собрания Ленинградской области. Они смогли остановить сооружение приповерхностного ПЗРО на месте расположения Ленинградского филиала РосРАО. Но это далось очень тяжело, атомщики сильно сопротивлялись, используя продажных журналистов и другие запрещенные в порядочном обществе приемы. Да и на Конференции атомщики хорошо напакостили, но об этом Олег Викторович Бодров, надеюсь, напишет сам.
Крайний слева на фото 1 – Ф.В. Марьясов, журналист из Железногорска, практически в одиночку ведет борьбу против сооружения ПГЗРО возле своего города. Против него атомное сообщество ведет непримиримую войну, даже дошли до того, что завели уголовное дело по 82-й статье УК РФ: возбуждение ненависти к социальной группе (оказывается атомщики – не профессиональная, а социальная группа). Транспарант на фото 2 иллюстрирует эту войну.
В Санкт-Петербурге начала свою работу международная конференция «Вывод из эксплуатации АЭС и мировой опыт комплексного решения технологических, экономических и социально-экологических проблем» (https://goo.gl/D5rzRG). Конференция организована международной сетью НКО «Декомиссия» и проходила в Петергофе.
